— Ну что ж, давай работай. Только без грязи, без жалоб. И еще. Прежде чем взрывать, пару выстрелов из карабина сделай. Это для лесника. Спугни его зверюг. Чтоб сбежать успели. Глядишь, меньше кляуз будет. Тебе же проще. Хоть и не предусмотрено, а надо. Не трудно же! Минут за двадцать до взрыва. И «косу» проверяй. Для верности. На сейсмиков не полагайся. Ты обязана тоже за этим следить. Да и спокойнее будет. Сама не успеваешь — пусть рабочие сходят. Поняла?
— Я-то поняла. Да не всегда на это время есть. Да и люди устают. Сам знаешь. Натаскаются за день ящиков с аммонитом, к вечеру не до проверок. Еле ноги до будки доносят.
— Ничего. Ты ведь не из жалостливых. Этим никогда не отличалась. И на своем настоять умела. Иль годы изменили?
— Ашот, я прошу тебя, давай забудем, какой я была…
— Пробовал. Ни черта не получается. Ну да что толку! Ладно. Пошли назад.
— Ну что, получила ценные указания? — ухмыльнулся Олег, завидев возвращавшихся Ашота и Нину.
— Давай аммонит к шурфу, — буркнула та и вошла в будку.
Ашот задержался. Подошел к Олегу.
— Пойдем-ка поговорим, — предложил неожиданно.
— Говорите.
— Давно в отряде работаешь?
— Это вам Терехина скажет.
— Я у тебя спрашиваю. Или только хамить умеешь?
— Год. Что еще интересует?
— Кто тебя направил?
— Сюда, что ли? После армии, как только курсы закончил. Как и все. Или не знаете?
— Отчего же? Знаю. А теперь послушай! Язык свой будешь распускать дома с друзьями! Если они у тебя имеются. Здесь же, на профиле, придержи его! Предел знай. Не один работаешь. Прежде чем сказать или спросить что-то, думай. Если сам не сможешь — заставлю.
— Как начальник?
— Как мужик мужика! Понял?
— Понял. Как не понять?
— Ну а коль понятливый такой, знай еще одно: если от тебя в присутствии женщин или старших непристойность услышу, пеняй на себя!
— А что сделаешь? — усмехнулся Олег.
— Язык в обратную сторону вставлю. А теперь живо иди работать, — прикрикнул Ашот, посуровев.
Олег, удивленный такой переменой тона, молча послушался.
Нина облегченно вздохнула, увидев, что Ашот и старик уходят. Можно будет все забыть и снова спокойно приняться за работу. Она хотела спросить, сколько дней они пробудут на профиле, но не успела. Главный геолог и проводник ушли, не попрощавшись.
В этот день Ашот побывал у топографов. В четырех отрядах. Говорил с каждым. Зашел и на сейсмостанцию. Там до вечера пробыл. Посмотрел на прокладку «косы». Проследил, как принимают взрывы от отрядов взрывников. Говорил с проявительницами, с начальниками и техниками сейсмостанции. Заходил в будки к рабочим. Все замечал. Запоминал. А когда стемнело, пришел к радисту на сейсмостанцию. Слушал.
Голос профиля… Сегодня был нелегкий день. У всех. Топографы просили у базы топоры. Про запас. О чем думали раньше! Почему сами не получили на складе? Теперь торопят. Требуют. А эти? Тоже топографы. Что у них? Три километра за день сделали! Очень неплохо. И ничего не просят. Молодцы. Хорошо собрались. Взрывники взволнованы. У них сегодня хороший день. Вон как сводку
чеканят! Скупо. Но какие данные! А это — Старовойтов. Трактор просит прислать. Уже отработал площадь. Пора менять место. Дальше продвигаться. Надо будку перевозить. Ценный мужик! Вот таких бы побольше. А это? Она… Кольнуло в груди. Ашот постарался не подать вида. И слушал молча. Тоже порядок. Еще на день работы. «Значит, переезжать будет сразу после Старовойтова. Хорошо управилась», — подумал Ашот.
Умолкли рации. Кончился день. Засыпала растревоженная тайга. Еще часа два — и заснут геологи. В будках и в палатках. В спальных мешках они забудут о прошедшем дне. Завтра все повторится снова.
— А где вы будете ночевать? — опросил радист Ашота.
— У нас, конечно. На станции. И тепло, и уютно, — ответил за Ашота начальник сейсмостанции.
— Я не один. Самому и в спальном мешке хорошо. Но старику тепло нужно. Найдете ему место?
— Да, трудный вопрос, — мялись сейсмики.
— Одному куда ни шло. Но второго… ума не приложу, куда девать.
— Ладно. Не надо. Пойдем к взрывникам. У них я видел пустую палатку. Там и заночуем.
— Так пусть дед туда идет. А вы с нами. Ведь он не заблудится, — предложил радист.
— Нет. У нас с ним все пополам. Давно. Да и опаздывать нельзя. Пока не заснули, надо успеть.
— Жаль. А то «пульку» расчертили бы! Вчетвером в преферанс — здорово! — не отступал радист.
— Потом когда-нибудь.
— А жаль, — вздохнул начальник сейсмостанции и, провожая Ашота, извинился: — Ты не обижайся. Мужики спят. Некого даже подвинуть. Но ты ж еще наведаешься к нам?
— Там видно будет.
Никто из отряда Терехиной, да и сама Нина, не ждали Ашота. Все были уверены, что больше он к ним не покажется.
— Ну, жизни не стало на профиле, — буркнул Олег и, бросив ложку, вышел из будки.
Нина от неожиданности поперхнулась. Рабочие отряда нахмурились:
— Пожрать спокойно не дадут.
— Какого черта по ночам людей тревожат?
И только повариха засияла обрадованно. Не придется остатки ужина выбрасывать.
— Проходите. Ближе к теплу. Раздевайтесь. Не к чужим пришли все ж, — пробасил с нар радист.
— Накорми. Да чаю покрепче дай, — сказала Терехина поварихе.
— И то верно, а то жрать охота так, что даже переночевать негде, — поддакнул дед Василий.
— Ох, ну так бы и говорили. А то я подумал, что на ночь глядя стружку с нас снимать решили, — повеселел рабочий и, высунув голову из будки, крикнул: — Олежка, начальство не тебя, а из тарелки клевать будет. С ночевкой пришли. Так что возвращайся, когда управишься.
И тут же в дверь Олег ввалился:
— В дурака срежемся?
— На что? На тебе сама тайга клеймо это поставила. Во весь лоб, — съязвил старик.
— Гляди-ко, дед наш при начальстве хвост распустил. А чем докажешь, что я дурней тебя или других? — вызверился Олег на деда.
— Языком ты своим доказал.
— Э-э, старик, так мой язык плохо говорит, когда голодный я бываю. А вот на сытую ты меня не слушал.
Ашот ел, оглядывая каждого. Дед Василий уже чаем грелся. Блаженствовал. Олег около печурки примостился — валенок подшивал. Нина журнал заполняла. Радист на верхней полке книгу читал. Двое рабочих говорили о чем-то своем вполголоса. Повариха к роднику по воду ушла.
— У кого сегодня побывали? — внезапно повернулась Нина к Ашоту.
