— Спасибо, лапушка, на ноги меня поставила,
тайге, внучке возвернула, — говорил лесник. И Кузя от похвал довольно потягивалась.
Добрые ласковые человечьи слова она научилась понимать с детства и не забыла их.
Рысь каждое утро выходила на крыльцо. Ждала, когда кончатся дожди, просохнет тайга и можно будет продолжать охоту. Но с неба моросило. Кузе давно надоело лакать молоко, есть человечью еду, от которой отвыкла.
На счастье, открыла девчонка крышку подпола, полезла за картошкой. Кузя носом повела и следом нырнула. Два дня мышей ловила в подполье. Всех до единственной поизвела. А когда их не стало, снова загрустила.
Девчонка исправно кормила рысь свежим салом из ледника. Есть можно. Но недолго. Нет в нем тепла жизни, нет крови. Вот разве кролика дал бы лесник. Но не даст. Он его тоже с маленького растил. Пожалеет.
— Чего пригорюнилась, Кузя? Скоро дожди кончатся, — пообещал лесник, выпуская Кузю на крыльцо.
Та вышла, долго оглядывалась, обнюхивала воздух. Ей не поверилось. С чего бы это оказаться здесь сородичу? Но услышала тихий шорох. Глянула на рябину, около которой любил возиться лесник. На ней, не прячась, не убегая, открытый каждому взгляду, сидел сородич — молодой, красивый кот и во все глаза смотрел на Кузю.
Рысь сделала вид, что не заметила, вскочила на ель, росшую рядом с рябиной. Притаилась в густых лапах. Наблюдала.
Кот прыгнул на ель, пригнувшись, влез под лапы, куда не проходили капли дождя, и, сев веткой ниже Кузи, тихо позвал.
Рысь выгнула спину, потянулась, глянула на кота с любопытством. Тот смотрел на Кузю не мигая.
Потом, словно потеряв терпение, вскочил к ней. Подошел осторожно, совсем близко. Потянулся носом к Кузе. Та не отвернулась, не ушла. Кот ткнулся носом в нос Кузи осторожно. Не отвергает. Подсел рядом, бок к боку. Кузя сидела, не шевелясь.
Кот лизнул ее в усы, обнюхал морду Кузи, вылизал глаза, нос, потерся мордой о мордашку рыси. Той нравилось такое обращение. А кот, словно сгорая от нетерпения, покусывал легонько ухо Кузи, звал в тайгу, подальше от человечьего жилья.
Кузя поняла, что сородич не случайно оказался у зимовья. Он следил за нею, ждал и, не выдержав, рискуя многим, решился показаться так близко от зимовья.
Теперь они бежали тайгой, прыгая с ветки на ветку, с дерева на дерево.
Они не замечали дождя. Что погода, когда ты не один, когда рядом сверкают желтые, как налитая солнцем смола, глаза красивого, молодого сородича. Вот он почти нагнал Кузю. Та отскочила в сторону, на пихту. Кот — за нею. Кузя поднялась на крону, вверх. Кот не медлил, уже рядом, лапой задевал, но мягко, без когтей. Знал, — за грубость может получить по морде.
Вот он уже сбоку. Кузя взметнулась выше, сородич не отставал. Нагнал. Терся о Кузю, метил ее, чтобы другие коты знали, что у этой уже есть дружок.
Кузя по наивности привела кота на свою лежку, густо укрытую хвойными лапами. Здесь всегда было темно и сухо. Кот сразу мордой в брюшко ткнулся, рысь не поняла — зачем? А дружок времени не теряет, словно играя с Кузей, повалил на бок на сухую хвою и снова — мордой в брюшко Кузе, лизать его начал.
Понял хитрющий, что повезло ему, первогодку нашел. Соски у нее маленькие, нежные. Их разбудить надо.
Рысь хотела вскочить, не понимая, что случилось, ведь живот она, как и всю себя, в чистоте держала. Да куда там! Кот соски слегка покусывать стал. Самой рыси, для будущих котят, соски трудно подготовить. Это — дело котов. Вот и обхватил лапами. К хвое придавил. Не вырваться.
Кузя смотрела на дружка с обожанием. А тот заботлив! Быстро почуял, что соперников у него нет и не было. Решил до холодов, до наступления зимы подкормить подружку, выбрать лежку попросторнее, чтоб и дупло рядом было, откуда рысята не выпадут, пока Кузя на охоте будет, едва малыши подрастут. Ведь ей самой их растить придется, выходить в звери без его помощи. Так уж заведено. Едва котята откроют глаза, кот уходит в тайгу от семьи. Очень редкие, да и то старики, остаются растить малышей до лета.
Кузя не знала всего этого. Она теперь жила иною жизнью.
Кот приносил ей добычу. Зайцев и куропаток, барсуков и енотов. А однажды позвал за собою и привел в распадок, где убил для Кузи оленя.
Сам не тронул, пока не наелась она.
Кузя видела, что и другие ее сородичи сбивались в пары. И для них коты носили добычу. А один, увидев, что ее друг на охоте, прыгнул к ней в лежку, познакомиться решил. Запах чужого кота разозлил Кузю. Он весь пропах мышами. Видно, совсем слабый и старый.
Кузя дернула его когтистой лапой по уху. Он и убежал, не оглядываясь. «В тайге сыщет себе старую подружку, которая и мыши будет рада», — подумала Кузя.
После дождливой осени на тайгу посыпал снег. Мороз еще не ударил, но в воздухе запахло зимой. Кузя с удивлением смотрела на первый снег. Как обострились на нем запахи и звуки! Значит, легче будет охотиться.
Но к вечеру следующего дня снег растаял. И тайга снова стала мрачной и мокрой.
Лишь через неделю почувствовала Кузя, как чешутся ее спина и бока. Она терлась о ствол дерева, видя, что и дружок ее беспокоен. Кузя лишь потом поняла, что ее кожа почувствовала приход холодов.
Мороз грянул ночью. Жестокий, запоздалый. Он, наверстывая упущенное, разогнал зверей по норам и дуплам. Медведи сразу залегли в берлоги. Они поняли, — мороз не отпустит тайгу.
А через три дня засыпало снегом кусты и деревья. Пеньки в сугробы превратились. Ключи и родники уснули под коркой льда. Ни травинки не видно! Муравейники большими снежными горка-
ми умолкли под деревьями. Коряги и те перестали скрипеть. Замерзли в сосульки. Лишь ветви берез звенели на ветру тонко, жалобно.
Поскучнели и голоса таежных птах. Пропало комарье. Зато всякая живность на снегу всем видна. И запах от нее издалека чувствуется.
Правда, зима пожалела многих в тайге. Заяц в белой шкуре теперь запрыгал. Нырнет косой в сугроб, лиса — за ним. А бесполезно. Под сугробом заячья нора. В ней ходы лишь косой знает.
Лиса со злобы снег кусает. Мерзлую землю не разгребешь, не разроешь нору. Это зайцу известно лучше рыжухи, которую по зиме огневкой зовут.
Переоделись и куропатки. Из серых сделались белыми. Да так быстро! Сидят на дереве, что куски снега. Если не принюхаешься, не присмотришься — не поймешь.
А коли вспугнешь ненароком, отлетят немного и в снег закопаются. Хорошо, если нос не подведет, на глаза тут лучше не надейся. Куропатник в снегу не разглядеть. Лишь рыси да лисы не ошибаются.
Трудно стало охотиться рысям. По глубокому снегу не разгонишься за добычей. Да и зверье таежное, что в земле иль на земле живет, к снегу привычное. Бегает резво, без одышки, особо когда шкуру да жизнь спасать надо.
Снег выбелил тайгу, прикрыл пеньки и гнилушки, спрятал норы. Он омолодил тайгу и зверей.
