Какое кино, театр или цирк? Ему даже в библиотеку ходить запретили. В школе всякий день устраивали «темную». И Яшка, закончив пять классов, наотрез отказался учиться дальше. Его изводили девчонки. Обзывали, дразнили, били. Унижали, устраивали пакости.
Да что там чужие? Повела Яшку бабка в зоопарк. Тот на свою беду попросил мороженое. Бабка взъярилась:
— Еще чего? Много хочешь! — и дала подзатыльник. Мальчонка заплакал от обиды. Тогда старуха схватила его за шиворот и, подведя к кому-то из работников зоопарка, спросила:
— Скажите, вам чертенка не надо? А то могу продать по дешевке, — указала на Яшку.
Мужик всерьез стал ощупывать голову пацана. Искал рога.
— Он еще молодой! Вот повзрослеет, появятся! — поняла бабка.
— Ну, а где же хвост? — схватил пацана за зад.
Яшка мигом дал стрекоча, всерьез поверив, что его могут продать чужим. С того дня он люто возненавидел бабку. Видя эту вражду, мать увезла мальчишку к своей сестре в деревню. И Яшка слышал их разговор.
— Жизни никакой нет, — жаловалась мать. — Из-за него никогда не создам семьи. Он всех отпугивает. И на работе сплошные неприятности. Он часто болеет. А кому такое понравится? Уж если он захворает снова, ты не лечи. Может, помрет. Развяжет всем нам руки. Он, конечно, мой сын. Но сущее наказание. Лучше, если б освободил меня, пока не поздно.
Тетка вздыхала сочувственно.
Она определила Яшке место в сарае — на чердаке. Там, средь старого хлама, он прожил не один год. Приловчился из старья делать хорошие вещи. Из старых сумок шил тапки, из тряпья — коврики, лоскутные одеяла. Потом научился резьбе по дереву. Тетка не мешала и не поощряла Яшку. Не докучает ей, и ладно.
А тот рос. На счастье иль на горе себе перестал болеть. И природа потянула его к девчонкам. Деревенские девахи были крепкими. Не падали в обморок, завидев Яшку. Но едва он пытался подсесть поближе, давали таких оплеух и тумаков, что забывал, зачем оказался здесь. А как обзывали! Вспомнить стыдно. Попробовал однажды силой обнять девку, она его чуть горбатым не оставила. На второй такой попытке получил Яшка коленом по яйцам. До утра провалялся на чердаке, воя на луну. С тех пор не подходил к девкам. Отболело желание.
А тут и тетка, узнав о случившемся, ухватом избила и велела выметаться к матери. Позвонила ей, чтоб за Яшкой приехала и забрала в город. Та не спешила. Сына не навещала. Отвыкла от него. И после очередного звонка сестры забрала Яшку неохотно. Всю дорогу упрекала его за то, что он умудрился выжить…
Яшке было больно. Но он не плакал. Просто возненавидел баб. Всех одним махом. Да и было за что. Ни одна не подарила даже малой теплины. А горестей стерпел кучу. Но одно дело — разум, другое — тело. Природа требовала свое. Яшка глушил в себе этот голос жизни годами. Он понимал, его никогда не полюбит женщина. В городе даже пьянчужки-бабы, завидев Яшку, мигом трезвели. Нормальные вовсе не смотрели в его сторону. Он понимал, виною всему — внешность, уродливая, гадкая до омерзенья. Но изменить ее он не мог.
Иногда Яшка видел во снах, как его ласкают девушки, называют любимым, самым дорогим и родным на земле. Эти сны были сущим наказаньем, потому что за ними наступало горькое пробужденье…
Он страдал и оттого, что даже поделиться, поговорить по душам было не с кем. Жил круглым сиротой среди людей. Его гнали отовсюду и презирали.
— Вот невезуха! Сколько на земле гадов живет, подлецов и сволочей. А их принимают, с ними дружат. У них семьи! Ну почему так несправедливо все? — спрашивал он мать.
— Их уродство скрыто от глаз. Его не видно. А твое — печатью на всю рожу стоит. Чему удивляешься? Их подлость пока раскусят!..
— Но мое лишь внешнее. Их — внутри, оно хуже моего! — не соглашался Яшка.
— Ты еще и дурак! Знай! Любая баба предпочтет жить пусть с мерзавцем, но похожим на мужика, чем с ангелом, но уродом… У тебя нет шансов. Смирись.
— Но ведь это вы с отцом виноваты! — упрекнул мальчишка мать. Впервые. Та ахнула, ответила резко:
— Да если б не я, ты не жил бы давно. Отец хотел тебя загробить. Я не дала. И ушли мы от него из-за этого. Да и потом, сколько сил положила, чтоб выжил. А ты, негодяй, еще попрекаешь!
— Врешь ты все! Я слышал твой разговор с теткой — в деревне, когда просила не лечить меня. Мол, авось умрет. А я выжил. Назло вам! И самому себе в первую очередь.
— А разве ты не хочешь жить? — удивилась она.
— Зачем мне жизнь? Что доброго я в ней вижу? Да и не жду ничего. Я так устал от всех…
— Ну уж нет! Я вырастила тебя! А кто позаботится о моей старости? — глянула мать на Яшку строго.
— Я до этого не доживу! Не хочу!
Мать накричала на него. Не нашлось в душе тепла. Не состоялось общенье. Очередная ссора добавила раздраженья. Мать вскоре потребовала, чтобы Яшка устроился на работу.
— Урод, а жрешь за троих богатырей! Не смотри, что худой! — сказала в запальчивости.
— Ты никогда не относилась ко мне по-матерински. Хуже чужой. Как к дворняге! Чего теперь хочешь от меня? Я устал от жизни! Зачем ты родила, уж лучше б сделала аборт!
И вот тогда до нее дошло. Она села рядом. Заговорила тихо, спокойно:
— Знаешь, можно называть человека на «ты», а относиться к нему на «вы». Но чаще случается наоборот. Это уж кто чего заслуживает. Давай начистоту поговорим хотя бы раз в жизни.
— Согласен! — откликнулся Яшка.
— Ты обижаешься на окружающих, считаешь, что тебя не понимают и презирают за уродство. Но оно лишь внешнее. Далеко не все в свете хороши собой. Глянь, сколько вокруг убогих. Их никто не обижает. У них есть семьи, друзья. Это потому, что не растеряли в душе человечье. Они увечны телом и не более. И люди любят их. А ты как жил? Еще в школе… Сколько бритвенных лезвий вставил в сиденья парт? Сколько девчонок на них порезалось? Во дворе тебя колотили не случайно. Все играли в лапту мячом, а ты камнями. А сколько гадостей устраивал бабке? Кто совал ей в подушку гвозди и колючую проволоку? В деревне тоже отличился. Тетка от тебя слезами умывалась. Со мною постоянно скандалишь. Ты не меня, самого себя спроси, почему не имеешь друзей и живешь в своей семье сиротой? Это не от внешности. Беда у тебя внутри живет. И как ни прячь ее — видна каждому, кто с тобой сталкивается. И я добра не вижу. Холодно живешь. Весь в отца пошел. Меня винишь. А разве я причинила тебе горе? Да и не в том оно. Душу он из тебя вытряхнул в тот день.
Яшка обиделся на мать, а та продолжила:
— Вот и теперь злишься. А за что? Трудно жить на одну зарплату. Устройся хоть куда-нибудь. Пощади, я уже выдохлась, не тяну. Что станем делать, когда выйду на пенсию? Совсем с голода опухнем. А ведь ты уже взрослый.
Но Яшка не смог найти постоянную работу и после очередной ссоры ушел из дома.
Навестил мать через полгода. Она обрадовалась. А через час опять посыпались упреки. И снова он выскочил в дверь без оглядки.
