У Афанасия дрогнул подбородок: «Мальчонка мой! Зачем взял пример с меня? Ведь будь я штатским, и ты выбрал бы себе иную судьбу. Не мотала бы тебя по земле военная служба! Имел бы постоянный дом, не рисковал бы головой! Хотя, может, еще не поступит, не возьмут его?» — теплилась в сердце надежда.
Но Виктор поступил. Он прислал домой самую короткую телеграмму. В ней было всего одно слово: «Ура!». Этим он сказал все.
Афанасий уже не спешил домой. Зачем? Его там никто не ждет. Не встретят дети. Не откроют настежь двери, крикнув радостно и звонко: «Папка! Мы так ждем тебя!» Не сварит любимый кофе Аннушка. Не позовут его дети с собой в горы за маками. Не послушают вместе с ним звонкую песню горной реки.
«Ладно Анютка! Она, может, сжалится, приедет на каникулы домой. А вот Витюшка… Так далеко уехал! Зачем? И у себя в Ашхабаде мог бы учиться. Нет ведь! Дай ему полную самостоятельность, чтоб самому на крыло встать, без родительской поддержки. Глупыш мой! Сколько лишних синяков получишь?» — вздыхал Афанасий.
А однажды вечером изумленно подскочил к окну. Нет, ему не померещилось! Он услышал, как кто-то под окном пел грузинскую песню. Афанасий выбежал во двор и увидел Тимурия. Тот приехал в гости, не предупредив. Рядом с родственником, переминаясь с ноги на ногу, стоял часовой. Начальник заставы не говорил о приезде родни и никого не ждал. А этот приезжий, вот чудак, вместо того, чтобы войти в дом, сел на завалинку и горланит на весь свет на непонятном языке.
Афанасий радостно бросился к нему:
— Спасибо, что приехал! Стоило предупредить, я бы встретил!
— Зачем? Земля, хоть и большая, но люди на ней не теряются. Твой сын, наш Витек, уговорил меня навестить тебя! Чтобы не прокис ты в одиночестве! Вот я и приехал!
Лишь к ночи, перед сном, признался, что и его сыновья упорхнули из дома. Один служит в армии, второй учится в Москве, третий — в Одессе на судоводителя.
— Только дочки дома остались. С хозяйством и по дому управляются. Вот к тебе отпустили на несколько дней. Что бы я без них делал? С ума бы сошел от тоски!
— Да, что за жизнь без детей и семьи! — согласился Афанасий.
— Скажи правду, почему не женился на той, из-за кого с Мананой развод взял? — спросил Тимурий. И Афоня не стал врать. Признался, рассказал все.
— Эх-х, ты! Ту семью не создал и первую жену потерял. Манана все ждала, что позовешь ее к себе. Пожили б на частной квартире. Она на все была согласна. Лишь бы с тобой! Дети у нас побыли бы. А теперь как жить думаешь? Семья, жена тебе нужна. Дети далеко, своей судьбой заняты. А ты как? Покуда не старик, приглядеть себе надо. Хочешь, в Ашхабаде присмотри, или я из нашего селения привезу женщину. Хорошей хозяйкой и женой будет!
— Не надо мне никого! Отгулял свое. Не хочу терять больше того, что потеряно.
— Что потерял, того уж не вернешь. А вот о жизни тебе всерьез задуматься следует. Еще лет пять-семь и вовсе одичаешь. Не вспомнишь, зачем бабы на земле живут.
— Это не Витька ли надоумил тебя сбить меня с панталыку?
— Я сам мужик! И не хочу терять подаренное природой! Когда-то сам тебя ругал за перебор! Борзой ты был. Теперь живешь монахом. Зачем?
— Болит душа, избитая ошибками. Я не хочу их повторять. Не повезло с бабами. Значит, не стоит и продолжать.
Но едва уехал Тимурий, на заставу прислали врача. Прежнего отправили на учебу в ординатуру и снова ждали новичка. Рассчитывали увидеть недавнего студента с куцей стипендией, которой ни на что не хватало, эдакого хилого заморыша. Такие с год отъедаются в солдатских столовых, спят в казарме, неприхотливы. И только на втором году у них просыпается гордость и достоинство. Уже пятеро их сменилось на погранзаставе. Троих отправили на учебу. Двоих с ранениями на лечение. Граница… Врачи не всегда понимали особенности службы здесь, на охране рубежей…
— Афанасий! К тебе врач — на собеседование! — подмигнул лукаво заместитель и пропустил вперед женщину.
Начальник заставы, глянув на вошедшую, поначалу усмехнулся и подумал: «Ну куда нарядилась эта дура?» Постарался не заметить голые плечи, вызывающе короткую юбку и загорелые ноги, почти полностью доступные взгляду.
— Стаж работы имеете? — спросил сухо.
— Да, пять лет.
— Семья, дети есть?
— Нет. Я одна.
— Где работали?
— В Афганистане… — отвернулась к окну и спросила хрипло: — Закурить можно?
— Курите, — Афанасий подвинул пепельницу и поинтересовался, прищурившись: — Сколько вам лет?
— Тридцать три…
Она отвечала коротко, сухо.
Афанасий в тон ей рассказал об условиях жизни на заставе, обязанностях врача. И так же холодно, официально передал ее обратно заместителю, чтобы тот помог Марине с обустройством.
Молча, без слов, только взглядом, сделал ей замечание насчет одежды:
«Поскромнее! Зачем так вызывающе? Здесь застава, а не дискотека. Учтите на будущее!»
«Без тебя знаю, козел!» — сверкнули в ответ недовольством ее глаза.
Афанасий улыбнулся озорно, словно говоря: «Ишь, колючка! Ежик в юбке!»
«Много ты знаешь про меня!» — ответила она коротким взглядом, выходя в дверь.
Он и забыл о ней. Начальник заставы почти никогда не обращался за медицинской помощью. Новую же врачиху, увиденную мимолетно, даже в лицо не запомнил.
А тут, возвращаясь затемно с проверки дозоров, уже на территории заставы, приметил, как из небольшого домишки кто-то выскочил через окно. И забравшись на забор, перемахнул в соседний палисадник, в густой цветник. Афанасий остановился удивленно. На заставе не было принято воровать друг у друга. Он заглянул за ограду. Увидел человека в темной футболке, джинсовых шортах и кроссовках.
— Кто тут хозяйничает? — схватил он воришку за шиворот. Взглянул в лицо и невольно разжал руку. Узнал врача.
— Ну, не ожидал от вас, Марина! Разве пристало женщине лазить по заборам, как кошке, и воровать цветы у соседей?
— А у меня сегодня день рождения, — ответила она, опустив голову.
— Вот так, значит? Ладно! Идите домой! Надо исправить ситуацию! — рассмеялся он вслед женщине, презревшей калитку и на этот раз. К себе в дом она заскочила через окно.
Афоня оглянулся. Вокруг ни души. Он направился к самым красивым цветам. Набрав огромный букет, легко перемахнул через забор, стукнул в окошко. Марина открыла створку.
— Поздравляю с днем рожденья! — он протянул ей букет.
Врачиха взяла цветы и, отступив на шаг от окна; предложила:
— Входите! Кофе угощу!
Афанасий по глазам Марины понял, что она видела, как он покинул соседний палисадник. И теперь приглашала его зайти тем же манером в дом. «Оригиналка шибанутая! А если кто увидит, что подумает? У тебя не палисадник. Сплетни мигом поползут», — подумал укоризненно.
