«Посмотрим, что вы знаете», — рассмеялся тот ректор. И давай сыпать вопросы. Вот чудак! Да я школу сколько лет назад закончил? Сквозняками из башки давно даже алфавит выветрило. Помнил только четыре арифметических действия, из которых больше всего любил сложение. А ректор чуть с ума не сошел от радости, как много я помню! Все пытает.
Ну, надоело копаться в памяти, я его в ресторан пригласил. На шашлык. Он сказал, что бывал на отдыхе в Баку, знает и помнит нашу кухню, кавказское гостеприимство. Но… В институт меня все равно не возьмет. Вот тогда я разозлился впервые в жизни на весь белый свет и пригрозил: если не возьмут в институт — выброшусь прямо из окна. Заскочил на подоконник. А ректор мне: «Красиво взлетел, орел! Давай! Прыгай!»
Я глянул. Ну куда прыгать? Клумба с розами почти под ногами. Первый этаж. Там ребенок мог спокойно соскочить. Стою, как усравшись. А ректор говорит: «Когда выскочите, закройте за собой створку. А то сквозняком таблицу умноженья вынесет из вашего банка знаний».
…Вышел я из последнего института. Сидел в сквере, чуть не плакал с досады. И вот тогда ко мне подсел старик. Поговорили мы с ним, поделился я своим горем. Он посоветовал на подготовительные курсы остаться. Я послушал его. И через год поступил. Засыпала меня вопросами комиссия. Но я на все ответил. У ректора очки потели от удивленья. И когда меня зачислили, он не выдержал, подошел:
«А не вы ли в прошлом году из окна хотели прыгать, если вас в институт не возьмут?
— Я!
— Удивительный вы человек! Напористый, дерзкий и упрямый! Хорошо, если таким останетесь навсегда!
— А зачем мне меняться?!»
Институт я закончил, когда уже отца в живых не стало. Так и не сумел его порадовать. Правда, и не знаю, как бы он передышал мое распределение — ветврачом в обезьянник.
Мужики вокруг громко расхохотались.
— Ну! Чего уссываетесь? — обиделся Рахит. — Я ж через год на повышение пошел. Стал директором зоопарка!
Мужики захохотали еще громче. За животы похватались.
— Слушай, Рахит! Уж не там ли ты следующую жену себе сыскал?
— А где ж еще? Конечно! — простодушно улыбался человек. И, почесав в затылке, вспомнил:
— Ее слон обхватил хоботом за самую жопу и закинул на навозную кучу. Она как завизжит со страха! Ну я и полез ее спасать!
— Дурень! Зачем? Для бабы навозная куча самое подходящее место!
— А работать кто будет? Один я? Ну уж нет! Короче! Ворвался я, как дурак, к слонам. Их там — косой десяток. И все, что паровозы. Голова с мой дом. А жопа, глянуть, жуть берет. Но тогда я озверел и кинулся к куче. Не увидел, что слон за мной бежит. И только я к куче, чувствую, мама родная, меня кто-то за яйца прихватил наикрепко. Глянул, чья ж там рука у меня меж ног оказалась? А это хобот слоновый. Он меня так сдавил, что все хозяйство мое чуть через уши не полезло!
Я ему так вежливо сказал: «Отпусти, мудило! Ведь ты сам мужик, понимать должен, за что хватаешь! Не отпустишь, морду побью!» Но этот гад не понимал человечьего языка. И как долбанул меня головой об землю! Я враз забыл, зачем в слоновнике оказался. К ним в вольер входили лишь трое мужиков — раздатчик корма, уборщик и ветврач. Других они к себе не пускали. Хоть я и говорил той подлой скотине, что он имеет дело с директором зоопарка! Слон на все забил. И чуть меня не угробил.
Тут, видимо, от страха быть раздавленным, я как припустил из вольера. Даже слоны не решились догонять меня. Офонарели от удивленья. А баба, воспользовавшись этой минутой, скатилась с навозной кучи и выскочила из слонятника. Закрыла его на замок и следом за мной мчится, чтоб спасибо сказать.
Я ж не, оглядываясь, бежал. Слышал за собой топот. И мчался, аж пятки по макушке колотились. В портках сыро. Ну, думаю, догонит, все на свете живьем вырвет и повесит у себя на вольере вместо свистка. Докажи потом посетителям, что это — мое родное, а не его. Бегу по аллее, а у самого дыхание заклинивает. До административного корпуса уже рукой подать, а я, того и гляди, коньки отброшу.
Тут навстречу сторож: «От кого бежишь, директор?»
«От слона!» — кричу. А он хохочет: «Зачем так слона обидел? Это ж баба!»
Я оглянулся и упал. От обиды. Или силы кончились. Принесли меня в кабинет на руках. А там комиссия. Проверяющая. Спрашивают, указывая на меня: «А это что такое?»
«Он наш директор!» — отвечают рабочие.
«Из какой клетки сбежал? Опять неучтенный? Контрабанда? Поместить в изолятор — для приблудных зверей!»
Переселенцы катались по траве.
— А тут, как назло, эта баба ворвалась. Нас с нею и закрыли вместе, по решению комиссии — в изолятор до самого утра. Там мы познакомились совсем близко. А утром меня опознала мать и вышли мы на свободу. Но с тех пор не терплю вида слонов. Тошнит от них. Зачем заставили еще раз ошибиться?
— Эх, Рахит! Не стоит спасать баб. Тыздить их надо всех!
— Учить надо! Это так! — соглашались мужики дружно.
— Вот и я свою Агафью всю жизнь учу! Аж кулаки болят! — поддакнул сухонький дедок-переселенец.
— Скажи, а как же ты свою последнюю жену сыскал? — спросил Рахита Антон.
— Хе! Это было везеньем. Хотя началось оно с большой неприятности. Та комиссия, что приехала проверять зоопарк, имела большие полномочия. И проверила на тестах каждого и всех. Начали с меня. Когда подвели результат тестирования, оказалось, что я занял второе место.
— А на первом кто? Твой заместитель? Потому что больше заплатил? — рассмеялись переселенцы.
— Я был признан паразитирующим, аморальным типом. И комиссия порекомендовала уволить меня с должности. Но она уехала…
И вот тут в замы мне дали будущего тестя. Он круто взялся шлифовать все мои достоинства. Целый год гонял только по правилам этикета! Учил вести умные разговоры. У меня от них крыша ехала. И тренировал обходительному обращенью да убедительности доказательств прямо на работе — все на обезьянах наших, на мартышках. А тут его дочь приехала. Я решил доказать на деле, как усвоил науку. И получилось…
Бабы мало чем отличаются от макак. Тоже любят сладости, безделушки, поглаживания и комплименты. Я блестяще сдал экзамен. И на третий день доложил о результатах. Тестя враз инсульт хватил. Наверное, от радости. Он и теперь, через столько лет, говорит заикаясь. А когда меня видит, хватает все, что под рукой. Поделиться хочет, щедрая душа. Он все на свете рад отдать мне…
Мужики хохотали на всю деревню.
— Как же ты уговорил его уехать в Россию?
— Знаешь, тут уж без смеха. Заваруха началась с отделением республик. Всем захотелось свободы! А кто ее у нас отнимал? Чего не хватало? Я и смекнул! Закроют все границы. Куда дену свои мандарины, чай? На Кавказе они есть у всех. Но ими сыт не будешь. Барашков хватит года на три. А заваруха затянется не на один десяток лет…
