Пуаро, собравшись с духом, попросил писчей бумаги.
– Разумеется, сэр. Подойдите, пожалуйста, на ту сторону.
Миссис Толк живо переместилась за левый прилавок.
– Вся штука в том, что, кроме мистера Бентли, ее вроде и
убивать некому, – заметила она, протягивая руку к верхней полке за бумагой и
конвертами. – Случается, забредают к нам всякие бродяги, кто-то из них мог
наткнуться на незапертое окно и залезть в дом. Но тогда он бы унес с собой
деньги, правильно? Уж если ради них убил человека? Бояться нечего – обычные
фунтовые банкноты, не какие-нибудь меченые или со специальными знаками. Вот,
сэр, прекрасная голубая бумага и конверты в тон.
Пуаро заплатил за покупку.
– Миссис Макгинти никогда не говорила, что нервничает из-за
кого-то, чего-то опасается? – спросил он.
– Мне не говорила. Вообще она была не из нервных. Случалось,
оставалась допоздна у мистера Карпентера – это в Холмли, на пригорке. Они часто
устраивают приемы, кто-то у них останавливается, и миссис Макгинти иногда
ходила к ним по вечерам – помочь с посудой, – а спускаться приходилось в
темноте, лично мне такие прогулки не по душе. Уж очень темно. Одной спускаться
с горы – страшно.
– А ее племянницу – миссис Берч – вы знаете?
– Так, «здравствуйте – до свидания». Она с мужем иногда к
нам заезжает.
– После смерти миссис Макгинти они унаследовали небольшую
сумму.
Проницательные темные глаза строго посмотрели на него.
– Но это вполне естественно, сэр. С собой в могилу всего не
заберешь, оно и правильно, что нажитое тобой достается твоей плоти и крови.
– О да, о да, я с вами полностью согласен. А миссис Макгинти
любила племянницу?
– Я бы сказала, даже очень. На свой манер, без особых
эмоций.
– А мужа племянницы?
На ее лице появилась некая неопределенность.
– Насколько мне известно, тоже.
– Когда вы видели миссис Макгинти в последний раз?
Миссис Толк задумалась, уходя мыслями в прошлое.
– Сейчас соображу, когда это было, Эдна? – Эдна в дверном
проеме беспомощно шмыгнула носом. – В тот день, когда она умерла? Нет, за день
до этого или за два? Да, это был понедельник. Точно. Убили ее в среду. Значит,
в понедельник. Она пришла сюда, чтобы купить бутылочку чернил.
– Ей понадобилась бутылочка чернил?
– Наверное, решила написать письмо, – бойко предположила
миссис Толк.
– Вполне вероятно. И она была такая, как всегда? Ничего
необычного вы не заметили?
– Н-нет, вроде не заметила.
Шмыгающая Эдна прошаркала в комнату и неожиданно включилась
в разговор.
– А я заметила, – сообщила она. – Она была чем-то довольная…
не то что довольная… а как бы возбужденная.
– Пожалуй, ты права, – согласилась миссис Толк. – Тогда я на
это внимания не обратила. А сейчас, когда ты сказала… Будто кто в нее заряд
бодрости влил.
– Не помните, о чем она в тот день говорила?
– Обычно у меня такие разговоры в голове не держатся. Но тут
все-таки человека убили, явилась полиция и все такое, поневоле запомнишь.
Джеймса Бентли она не вспоминала – это помню точно. Поначалу речь шла о
Карпентерах, потом о миссис Апуорд – у этих людей она работала.
– Да, я как раз хотел спросить – в какие дома она ходила
работать?
Миссис Толк не замешкалась с ответом:
– По понедельникам и четвергам она убирала у миссис
Саммерхейз в Лонг-Медоуз. Вы ведь как раз там остановились?
– Да. – Пуаро вздохнул. – Больше как будто негде?
– Прямо в Бродхинни негде. Вам, наверное, в Лонг-Медоуз не
очень удобно? Миссис Саммерхейз женщина очень милая, но в домашнем хозяйстве
мало чего смыслит. Как почти все дамы, которые подолгу живут за границей. В
доме жуткий беспорядок, знай разгребай, со слов миссис Макгинти. Так вот, в
понедельник после обеда и в четверт с утра – у миссис Саммерхейз, по вторникам
с утра – у доктора Рендела, а после обеда – у миссис Апуорд в Лэбернемс. Среда
– у миссис Уэтерби в Хантерс-Клоуз, пятница – у миссис Селкирк, теперь она
миссис Карпентер. Миссис Апуорд – дама преклонных лет, живет с сыном. Они
держат служанку, но та сама не первой молодости, и миссис Макгинти ходила туда
раз в неделю подсобить, навести порядок. У мистера и миссис Уэтерби никто из
обслуги подолгу не задерживается – уж очень больна хозяйка. Мистер и миссис
Карпентер живут в достатке, у них всегда полный дом гостей. Все жители
Бродхинни – очень милые люди.
Выслушав это резюме, Пуаро попрощался и вышел на улицу.
Он медленно зашагал в гору, к Лонг-Медоуз. Будем надеяться,
что консервы из вздувшейся банки и заляпанная кровью фасоль, как и намечалось,
съедены на обед, а не оставлены ему на ужин. Впрочем, возможно, сомнительных
консервов у миссис Саммерхейз хватает. Да, жизнь в Лонг-Медоуз чревата
опасностью.
В целом день ничего, кроме разочарования, не принес.
Что все-таки удалось выяснить?
Что у Джеймса Бентли есть друг. Что врагов ни у него, ни у
миссис Макгинти не было. Что миссис Макгинти за два дня до убийства была чем-то
возбуждена и купила бутылку чернил…
Пуаро остановился как вкопанный… А ведь это факт; пусть
крошечный, но все-таки факт!
Он без всякой задней мысли спросил, зачем миссис Макгинти
могли понадобиться чернила, а миссис Толк на полном серьезе ответила: видимо,
чтобы написать письмо…
Тут крылось что-то важное, и эту важность он чуть не
проморгал по простой причине: для него, как и для большинства людей, писать
письма – занятие вполне обыкновенное.
Другое дело – миссис Макгинти. За письма она садилась так
редко, что пришлось специально идти в магазин покупать чернила.
Значит, любительницей писать письма миссис Макгинти не была.
Миссис Толк, работница почты, прекрасно это знала, и вот за два дня до смерти
миссис Макгинти написала письмо. Кому? Зачем?
Возможно, ничего за этим и не стоит. Могла написать
племяннице, какой-то уехавшей подруге. Придавать такое значение простой бутылке
чернил – нелепость.
Но другой ниточки у него не было, придется вытягивать эту.
Бутылочка чернил…
Глава 8
1
