– Что-то не помню. Может, она там и лежала, да ее забрала
полиция.
Но полиция ничего не забирала. Это было ясно из записей
Спенса. В списке предметов, найденных в сумочке убитой, газетная вырезка не
значилась.
«Итак, – сказал себе Эркюль Пуаро, – следующий шаг до
смешного очевиден. Либо терплю очередное фиаско, либо дело наконец-то
сдвигается с мертвой точки».
2
Пуаро сидел в задумчивой позе перед подшивкой пропылившихся
газет. Что ж, чутье его не подвело – бутылочка чернил была куплена не случайно.
Позабавить читателей романтической клюквой о событиях
прошлых лет – это в «Санди компэниэн» любили.
Перед Пуаро лежала «Санди компэниэн» от девятнадцатого
ноября.
Вверху средней страницы стоял следующий заголовок:
ЖЕНЩИНЫ – ЖЕРТВЫ ДАВНИХ ТРАГЕДИЙ.
ГДЕ ЭТИ ЖЕНЩИНЫ СЕЙЧАС?
Под шапкой были напечатаны четыре замутненные фотографии,
явно переснятые и сделанные много лет назад.
Объекты снимков вовсе не выглядели трагически. Скорее они
выглядели смехотворно, ибо почти все были одеты по моде давних лет, а нет
ничего более смехотворного, чем вчерашняя мода, хотя лет через тридцать она
может снова захватить воображение общества или по крайней мере дать о себе
знать.
Под каждым снимком стояла подпись.
«Ева Кейн, «другая женщина» в знаменитом деле Крейга».
«Джейнис Кортленд, «несчастная жена», чей муж оказался
дьяволом в человечьем обличье».
«Маленькая Лили Гэмбол, трагическое порождение нашего
перенаселенного мира».
«Вера Блейк, ни о чем не подозревавшая жена убийцы».
И ниже крупным шрифтом тот же вопрос:
ГДЕ ЭТИ ЖЕНЩИНЫ СЕЙЧАС?
Пуаро моргнул и, сосредоточившись, углубился в эту своего
рода романтическую прозу – жизнеописание вышеупомянутых героинь, замутненных и
расплывчатых.
Имя Евы Кейн было у него на памяти – нашумевшее дело Крейга
он помнил хорошо. Альфред Крейг был секретарем городской корпорации
Парминстера, довольно добросовестный и незаметный труженик, приятный в обращении
и строго блюдущий условности света. Ему выпало несчастье взять в жены женщину
настырную и импульсивную. Миссис Крейг заставила его влезть в долги, постоянно
третировала его и дергала, страдала нервными заболеваниями, которые друзья из
числа недоброжелателей считали чистой выдумкой. Ева Кейн служила у них в доме
гувернанткой. Это была хорошенькая девятнадцатилетняя простушка, довольно
беспомощная. Она по уши влюбилась в Крейга, он ответил ей взаимностью. В один
прекрасный день соседям стало известно, что врачи порекомендовали миссис Крейг
«поехать на лечение за границу». Так сказал им Крейг. Вечером он отвез жену в
Лондон на автомобиле – первый этап путешествия – и «отправил» ее на юг Франции.
Потом вернулся в Парминстер и время от времени сообщал соседям: здоровье жены,
судя по ее письмам, пока не улучшается. Ева Кейн осталась в доме вести
хозяйство, и злые языки не заставили себя долго ждать. В конце концов Крейг
получил известие о том, что его жена скончалась за границей. Он уехал, вернулся
через неделю, рассказал, как прошли похороны.
В каком-то смысле Крейг оказался простаком. Он совершил
ошибку – назвал место, где умерла жена, более или менее известный курортный
городок на Французской Ривьере. Дальше события развивались так: у кого-то в
этом городке оказался то ли родственник, то ли друг, и вскоре выяснилось, что
женщина с такой фамилией там не умирала и не была похоронена, поползли слухи, и
наконец об этом сообщили полиции.
Вкратце дело свелось к следующему.
Миссис Крейг на Ривьеру не уезжала. Ее тело, разрезанное на
аккуратные куски, нашли зарытым в погребе Крейга. Экспертиза останков показала,
что жертва была отравлена растительным алкалоидом.
Крейга арестовали и предали суду. Еву Кейн поначалу обвинили
в соучастии, но потом обвинение сняли, потому что со всей очевидностью
открылось: о случившемся она не имела ни малейшего представления. Крейг в конце
концов признал свою вину целиком и полностью, был приговорен к смерти и казнен.
Ева Кейн, ждавшая тогда ребенка, уехала из Парминстера, а в
дальнейшем, если верить «Санди компэниэн», «добрые родственники в Новом Свете
согласились приютить ее. Несчастная девушка, по молодости лет уступившая
домогательствам хладнокровного убийцы, поменяла фамилию и навсегда покинула эти
берега, чтобы начать новую жизнь и заточить в своем сердце, навеки сокрыть от
дочери имя отца.
«Моя дочь вырастет в счастливом неведении. Я не позволю,
чтобы жестокое прошлое бросило тень на ее жизнь. В этом я себе поклялась. Мои
трагические воспоминания навсегда останутся при мне».
Бедная, хрупкая, доверчивая Ева Кейн. Познать на заре
молодости, сколь низменны, сколь коварны бывают мужчины. Где-то она теперь?
Может, обитает где-то на Среднем Западе женщина на склоне лет, милая и
спокойная, уважаемая соседями, женщина с грустными глазами… А к ней вместе с
детишками, веселая и жизнерадостная, приезжает «повидать мамочку» женщина много
моложе и рассказывает ей о своих каждодневных заботах и хлопотах – и не
подозревает она, какие страдания выпали на долю ее матери?»
– О-ля-ля! – только и вымолвил Эркюль Пуаро. И перешел к
жертве следующей трагедии.
Джейнис Кортленд, «несчастная жена», с выбором мужа явно
опростоволосилась. Восемь лет она терпела его странные выходки… Что это за
«странные выходки»? Любопытно. Восемь лет мучений, так категорически утверждает
«Санди компэниэн». В конце концов Джейнис завела себе друга. Этот молодой
человек, со слегка идеалистическими представлениями о бренном мире, эдакий
небожитель, стал случайным свидетелем сцены между мужем и женой и пришел в
неописуемый ужас. Он накинулся на мужа с такой яростью, что последний проломил
себе череп, ударившись об острый край мраморной каминной облицовки. Суд
присяжных решил, что обстоятельства, побудившие молодого человека к действию,
были чрезвычайными, что у этого идеалиста не было намерения убивать, и
приговорил его к пяти годам за неумышленное убийство.
Страдающая Джейнис, приведенная в ужас «популярностью»,
которую она приобрела в ходе этого дела, уехала за границу, чтобы «обо всем
забыть».
«Но удалось ли ей забыть? – вопрошала «Санди компэниэн». –
Надеемся, что да. Наверное, живет где-то в подлунном мире счастливая жена и
мать, и те страшные годы безмолвных страданий кажутся ей всего лишь кошмарным
сном…»
– Ясно, ясно, – пробурчал себе под нос Эркюль Пуаро и
перешел к Лили Гэмбол, «трагическому порождению нашего перенаселенного мира».
Семья Лили Гэмбол, как выяснилось, жила в такой чудовищной
тесноте, что девочку решили отдать. Заботы о ней взяла на себя ее тетка.
Однажды Лили захотела пойти в кино, а тетка ей не разрешила. Тогда Лили Гэмбол
схватила со стола подвернувшийся под руку секач и кинулась с ним на свою
обидчицу. Та хоть и была женщина властная, но при этом маленькая и хрупкая. От
удара она скончалась. Для своих двенадцати лет Лили была вполне развитой и
крепкой девочкой. Исправительная школа для малолетних преступников распахнула
свои двери, и Лили скрылась с горизонта.
