– Да. Неужели правда, что ее убили? Мне и на почте сказали,
и булочник. А мама говорит, быть такого не может… – Она смолкла.
– Боюсь, ваша мама, к сожалению, ошибается. Миссис Апуорд
действительно убили. Итак, вы хотели сделать… хотели нам что-то рассказать.
Дейдри кивнула.
– Да, – сказала она. – Видите ли, я там была.
Весь облик Спенса как-то неуловимо изменился. С одной
стороны, манеры его стали совсем мягкими и вкрадчивыми, с другой – он весь
как-то подобрался, принял официальный вид.
– Вы были там, – повторил он. – В Лэбернемсе. В котором
часу?
– Точно не скажу, – смутилась Дейдри. – Примерно между
половиной девятого и девятью. Может, около девяти. Во всяком случае, после
ужина. Понимаете, она мне позвонила.
– Миссис Апуорд вам позвонила?
– Да. Она сказала, что Робин и миссис Оливер уехали в театр
в Калленки, что весь вечер она будет дома одна и приглашает меня составить ей
компанию и посидеть за чашечкой кофе.
– И вы согласились?
– Да.
– И вы… пили с ней кофе?
Дейдри покачала головой.
– Нет, я пришла к дому… постучала в дверь. Но никто не
ответил. Тогда я сама открыла и вошла в холл. Там было совсем темно, и в
гостиной света не было, это я еще с улицы увидела. Ну, я удивилась. Позвала ее
два или три раза, но она не откликнулась. Ну, я решила, тут какая-то ошибка.
– Какая же именно?
– Я подумала, может, она вместе с остальными уехала в театр.
– И не предупредила вас?
– Мне тоже это показалось странным.
– А ничего другого вам в голову не пришло?
– Ну, я еще подумала, может, это Фрида что-нибудь не так
передала. С ней такое бывает. Как-никак иностранка. А тут она как раз вещи
паковала – собиралась уезжать, – вот, может, в спешке что-нибудь и напутала.
– И как вы поступили, мисс Хендерсон?
– Ушла, и все.
– Вернулись домой?
– Да… не сразу. Сначала я немножко прогулялась. Была
чудесная погода.
Минуту-другую Спенс просто молчал, глядя на нее. Даже не на
нее, заметил Пуаро, а на ее рот.
Затем, словно освободившись от чар, деловито сказал:
– Что ж, спасибо, мисс Хендерсон. Вы правильно сделали, что
рассказали нам об этом. Мы чрезвычайно вам признательны.
Он поднялся и пожал ей руку.
– Я и сама думала, что надо рассказать, – призналась Дейдри.
– А мама была против.
– Даже сейчас?
– А я решила – надо рассказать.
– Вы поступили совершенно правильно.
Он проводил ее к выходу и вернулся.
Сел, побарабанил пальцами по столу и взглянул на Пуаро.
– Помады на губах не было, – объявил он. – Или это только
сегодня?
– Нет, не только. Она вообще ею не пользуется.
– В наши дни? Как-то странно.
– Она вообще девушка странная. Неразвитая.
– И никаких духов, насколько я могу судить. А миссис Оливер
говорит, что сразу учуяла запах духов – к тому же дорогих, – едва вошла в дом.
И Робин Апуорд это подтверждает. Во всяком случае, мать его такими духами не
пользовалась.
– Я думаю, эта девушка вообще не душится, – предположил
Пуаро.
– Пожалуй, вы правы, – согласился Спенс. – Она похожа на
капитана хоккейной команды из старорежимного женского колледжа… Только ей,
насколько я могу судить, уже под тридцать.
– Примерно так.
– Значит, запоздалое развитие?
Пуаро задумался. Потом сказал: «Дело не только в этом».
– Тут что-то не стыкуется, – хмуро вымолвил Спенс. – Ни
помады, ни запаха духов. К тому же мать у нее самая настоящая, а из матери Лили
Гэмбол вышибли дух в пьяной драке в Кардиффе, когда девочке было всего девять
лет… так что вряд ли Дейдри Хендерсон может быть Лили Гэмбол. Но вчера вечером
миссис Апуорд звонила именно ей – от этого никуда не денешься. – Он потер
переносицу. – Да, есть над чем поломать голову.
– А что говорит медицина?
– Большой ясности они не внесли. Полицейский врач наверняка
утверждает только одно: к половине десятого она уже была мертва.
– То есть к тому времени, когда к Лэбернемсу подошла Дейдри
Хендерсон?
– Возможно, если девушка говорит нам правду. Либо она
говорит нам правду… либо это очень крепкий орешек. Она сказала, что мать не
пускала ее к нам. Это не наводит вас на какие-нибудь мысли?
Пуаро задумался.
– Как будто нет. Со стороны матери это естественная реакция.
Ее мать из тех, кто сторонится всяких неудобств и неловких ситуаций.
Спенс вздохнул.
– Итак, Дейдри Хендерсон была на месте преступления.
Возможно, кто-то побывал там до нее. Женщина. Женщина, которая пользуется
помадой и дорогими духами.
Пуаро пробурчал:
– Вам придется провести расследование…
Спенс его перебил:
– Я его уже провожу. Пока без лишнего шума. Иначе можно
кого-то вспугнуть. Чем занималась вчера вечером Ив Карпентер? Чем занималась
вчера вечером Шила Рендел? Десять против одного, что они просто сидели у себя
дома. Карпентер, насколько мне известно, был на каком-то собрании.
– Ив, – задумчиво произнес Пуаро. – Мода на имена меняется,
не правда ли? Вряд ли сегодня встретишь имя Ева. А Ив – имя вполне популярное.
– Дорогие духи ей по карману, – как бы рассуждая вслух,
сказал Спенс.
Он вздохнул.
– Нужно как следует покопаться в ее прошлом. Муж погиб на
войне – очень удобная версия. Объявляешься где угодно, эдакая печальная
вдовушка, скорбящая по какому-нибудь храбрецу-летчику. Ни у кого духа не хватит
о чем-нибудь тебя расспрашивать.
Он перевел разговор на другую тему:
– Этот сахарный молоток, или как там его – то, что вы мне
прислали, – думаю, тут вы попали в десятку. Это орудие убийства в деле миссис
Макгинти. Доктор говорит, что такой удар вполне мог быть нанесен этим молотком.
К тому же на нем – следы крови. Вымыть-то его вымыли, да не все знают, что даже
крошечное количество крови можно выявить – если применить новейшие реагенты. И
мы точно выяснили – на молотке была человеческая кровь. Но эта нить опять ведет
нас к семейству Уэтерби и этой девице Хендерсон. Или нет?
