– Что вы хотите этим сказать, месье Пуаро?
– Зачем вы приехали в эти края?
– Раз вы такой мистер Всезнайка, вам, наверное, известно и
это?
– Есть у меня одна идея…
– И что же это за идея?
Пуаро окинул задумчивым взглядом волосы Мод.
– Я, признаться, умолчал кое о чем, – сказал он. – Все
поняли так, что женщина, вошедшая в дом миссис Апуорд, светловолосая женщина,
которую видела Эдна, была миссис Карпентер и что она отрицала это просто из
страха. Поскольку миссис Апуорд была убита Робином, уже не имело значения, кто
туда заходил: миссис Карпентер или мисс Хендерсон. И все-таки я не думаю, что
там была миссис Карпентер. Я думаю, мисс Уильямс, что Эдна видела вас.
– Почему меня?
В голосе ее зазвучали жесткие нотки.
Пуаро ответил вопросом на вопрос:
– Почему эта деревушка, Бродхинни, вас так интересовала?
Почему, приехав туда, вы попросили у Робина Апуорда автограф – вы ведь не из
тех, кто охотится за автографами. Вам что-то было известно про Апуордов? Зачем
вы вообще приехали в эти края? Как узнали, что Ева Кейн умерла в Австралии, как
узнали, под каким именем она уехала из Англии?
– Все загадки разгадали, да? Что ж, мне скрывать нечего,
греха на мне нет.
Она открыла сумочку. Из потертого бумажника вытащила
небольшую газетную вырезку, пожелтевшую от времени. С фотографии на него
смотрело так хорошо ему теперь известное, жеманное личико Евы Кейн.
Поперек снимка было написано: «Она убила мою маму…»
Пуаро вернул фотографию.
– Да, так я и думал. Ваша настоящая фамилия – Крейг?
Мод кивнула.
– Меня воспитала какая-то родня – хорошие, порядочные люди.
Когда это случилось, я была уже не такая маленькая, чтобы все забыть. И много
об этом думала. Думала о ней. Она ведь была жуткая дрянь – дети это чувствуют!
А мой отец… он был просто слабак. И она опьянила его, вскружила голову. А ответ
пришлось держать ему. За то, что сделала она, – да-да, я никогда в этом не
сомневалась. Знаю, конечно, он соучастник, потому что скрыл правду от властей,
но что же сталось с ней? Когда я подросла, наняла детективов, чтобы выяснить
это. Они обнаружили ее след в Австралии и в конце концов сообщили, что она
умерла. У нее остался сын – и звали его Ивлин Хоуп. Казалось бы, можно
поставить точку. Но тут я подружилась с одним молодым актером. И услышала от
него, что из Австралии приехал некий Ивлин Хоуп, он пишет пьесы, но живет здесь
под другим именем – Робин Апуорд. Я, естественно, навострила ушки. Как-то
вечером мне его показали – и он был со своей матерью. Выходит, подумала я, Ева
Кейн вовсе не умерла. Наоборот, живет по-королевски, купается в деньгах. Я
устроилась сюда на работу. Меня разбирало любопытство – нет, просто
любопытством это не назовешь. Что ж, могу признаться, как-то поквитаться с ней
мне хотелось… И когда вы раскопали всю подоплеку дела Джеймса Бентли, я, недолго
думая, решила: убийца миссис Макгинти – это миссис Апуорд. Ева Кейн взялась за
старое. Случайно я узнала от Майкла Уэста, что к ним на спектакль в Калленки
приедут Робин Апуорд и миссис Оливер. И я решила поехать в Бродхинни и войти в
логово к этой тигрице. Я хотела… сама толком не знаю, чего я хотела. Я сейчас
говорю вам всю правду… в сумочке у меня лежал маленький пистолет, оставшийся с
войны. Чего я хотела? Напугать ее? Или… Сама не знаю, говорю как на духу… В
общем, пришла я к этому дому. Изнутри – ни звука. А дверь не заперта. Я вошла.
В каком виде я ее застала, вы знаете. Она сидела там мертвая, лицо распухло,
посинело. И тут все, чем я жила последнее время, показалось такой глупостью,
такой мелодрамой… Я поняла, глядя на нее, что у меня никогда не поднялась бы
рука на человека… Но поняла и другое – попробуй объясни, каким ветром меня
занесло в этот дом? Вечер был прохладный, я была в перчатках, значит,
отпечатков пальцев оставить не могла, а что меня кто-то заметил, мне и в голову
не пришло. Вот и все. – Она помедлила, потом резко спросила: – Как вы теперь
поступите?
– Никак, – ответил Эркюль Пуаро. – Просто пожелаю вам
счастья в жизни.
Эпилог
Эркюль Пуаро и старший инспектор Спенс праздновали победу в
«Старой бабушке».
Когда подали кофе, Спенс откинулся на спинку кресла и,
донельзя удовлетворенный, перевел дух.
– Харчи здесь явно недурны, – одобрительно заметил он. –
Слегка на французский манер, скажем прямо, но где сегодня умеют готовить
приличный бифштекс с жареной картошкой?
– Я здесь обедал в тот самый вечер, когда вы впервые
приехали ко мне, – предался воспоминаниям Пуаро.
– Да, много воды утекло с тех пор. Но надо отдать вам
должное, месье Пуаро. Вы этот номер провернули ловко. – Он чуть улыбнулся, и
закаменелые черты его лица сразу ожили. – Ведь какое везенье, что этот молодой
наглец не сообразил – улик-то у нас кот наплакал. Толковый адвокат стер бы нас
в порошок вместе с нашей версией! Но он совсем очумел от неожиданности и бросил
карты на стол. Сам себя закопал, так можно выразиться. Тут нам здорово повезло!
– Дело не только в везенье, – с укором произнес Пуаро. – Я
ведь его вел, как ведут крупную рыбу! Вот он думает, что улику против миссис
Саммерхейз я воспринимаю всерьез, – и тут выясняется, что ничего подобного, он
страшно переживает, нервничает. К тому же он трус. Когда я замахал молотком, он
и вправду подумал, что сейчас я его ударю. А внезапный страх всегда заставляет
говорить правду.
– Хорошо еще, что вам не досталось от мистера Саммерхейза. –
Спенс ухмыльнулся. – Человек он вспыльчивый, а быстрый – прямо ртуть! Я едва
успел между вами вклиниться. Он вас простил?
– Да, мы теперь первейшие друзья. А миссис Саммерхейз я
подарил поваренную книгу и лично научил ее готовить омлет. Бог мой, какие
страдания я претерпел в этом доме!
Он прикрыл глаза.
– Да, тут было над чем поломать голову, – в раздумье
произнес Спенс, не обращая внимания на тягостные воспоминания Пуаро. – Вся эта
история показывает, насколько верна старая поговорка: у каждого рыльце в пушку.
Взять миссис Карпентер: еще чуть-чуть – и ее обвинили бы в убийстве! Уж больно
подозрительно она себя вела, а какая за ней вина? Так, тьфу.
– Итак, какая же? – полюбопытствовал Пуаро.
– Обычная история – сомнительное прошлое. Она была
профессиональной партнершей в дансинге – девица видная, от мужчин не было
отбоя. Приехала в Бродхинни и заявила, что она – военная вдова! Куда там!
Состояла с кем-то, как теперь говорят, в гражданском браке. Но напыщенному
чистоплюю вроде Гая Карпентера такая партия ни к чему, вот она и наплела ему
про мужа, что погиб на войне. Понятное дело, когда мы стали копать, кто да
откуда взялся, она прямо взбеленилась – не дай бог правда о ее прошлом выйдет
наружу!
