Мировая… А у него не стало сына Уже и имечко придумал Человечье. Чистое. С ним и ушел пацан — не увидевшись с отцом. Помешали.
- Да за такое! — Грохнул зыстрел по старому борту лодки. Щепки брызнули в сторону. Глаза Филина кровью налились. — Сожгу блядей! Заживо! Всех! — кинулся к канистре с бензином.
— Не быкуй, кент! — схватил Тимка за плечи. И впервые увидел, как плачет бугор. — Забей на них! Греметь в ходку за них? Обошлось бы с Катюхой. А дите будет. Но и она у тебя крепкая баба. Забирай в Трудовое ее.
Бугор погрозил кулаком спрятавшимся под лодкой фартовым и ушел в палатку. Всем кентам настрого запретил кормить приехавших, помогать им даже по мелочи.
Их палатку он. вырвал вместе с кольями и выкинул далеко, чтобы глаза не мозолила.
Двое суток продержала бригада фартовых Угря. Без еды, без глотка воздуха. В сырости и страхе.
Лишь на третий день, когда Катя стала вставать, сняли стрему условники, предупредив, что дышать рядом не хотят, а потому пусть законники канают где хотят.
Те установили палатку на берегу моря. Бригада Тимофея не общалась с ними. Они начинали работу с раннего утра и возвращались затемно, а потому промысловикам не было дела до соседей.
Не заметили они, как через неделю приехал участковый с председателем сельсоветами, подойдя к фартовым Угря, разговаривал с ними зло.
Тимка приметил участкового, когда тот остановил машину совсем рядом.
Бригадир ответил кивком на приветствие. И вышел из вдды, передав конец сети Филину.
Условники вытаскивали очередной улов. Серебристые рыбы бились в сети, обдавая людей брызгами.
Участковый смотрел, как слаженно работают условники, и радовался. Тимка сказал, что есть серьезный разговор. И, закурив, попросил:
— Филину работу подыскать надо. В Трудовом. Постоянную, чтоб семью кормить мог…
У участкового папироса изо рта от кашля выскочила. Глаза от удивления округлились, как фары у машины.
— Ты это — шутишь? — спросил громко.
— Зачем? Всерьез…
— Мне что, жить надоело? Зачем он в Трудовом? У него через три месяца срок заканчивается. Я ему на свои
сбережения самые пышные проводы устрою. Пусть скорее уедет. Я дни считаю. А ты о чем?
— Да чем он помешал вам? Работает один за троих. Не выступает. Бабу завел…
Участковый сморщился, как от зубной боли:
— Нет, Тимоша, только не это.
— А куда ему деваться?! Ведь семья у него, понимаете? Раз баба есть, будут дети.
— Сколько ж лет его жене?
— На два червонца моложе Филина.
— Специальность имеется?
— Да не о ней я толкую. Филина надо устроить. О Кате потом, — начинал злиться Тимоха.
— У нас рыбинспекция организуется. Но туда я тебя наметил. Работа трудная, опасная. А главное — оплачивается слабо. Оклады малые. Потому и спросил о его жене. Если и она работать станет — будет хватать им на жизнь.
— Она — сезонница, — ответил Тимофей и глянул на участкового исподлобья. Мол, попробуй, скажи плохое…
Но тот рассмеялся:
— У меня у самого жена из сезонниц. А до сих пор не нарадуюсь… Не зря они приезжают на путину к нам. Вот и Филину повезло.
— Так берете его? — не отставал Тимоха.
— Если семейный — беру! Таким не до фарта. Бабы обломать помогут лучше любого из моих..
— Значит, в рыбинспекцию его? — уточнил Тимка.
— Погоди. В инспекции этой может работать только свободный человек. Туда, хоть и оклад мал, не всякого вольного возьмут. Потому с работой еще думать нужно. И, честно говоря, не по душе мне этот Филин.
— Я тоже многим поперек горла был. И тоже не думал оставаться в Трудовом. Но… Женился. Этим все сказано.
— У тебя! А у него? У Филина баб хватало. Не верится мне, что удастся какой-нибудь на него хомут надеть, — покачал головой участковый, впадая в противоречие с только что сказанным и не замечая этого.
— Уже удалось. А чтоб надежнее склеилось, работу подыщите. Чтоб не унижала она бугра. Он тогда стараться будет. Надо помочь мужику.
— Подумаю, Тимофей. Все учту. Это я тебе обещаю. Но и ты мне помоги. По-человечьи пойми. Возьми тех к себе в бригаду, — указал на фартовых Угря.
— Нет! Не могу! — И, спохватившись, что выдает случившееся, добавил: — У них навыков нет. А мои втянулись. Кто ж свой положняк разделит на всех? Мы за день до полета центнеров на шестерых сдаем. А они? Хрен да малень ко? Не хватало нам дармоедов!
— В зону вернуть придется, — вздохнул участковый, — а тут все же району и государству прибыль.
— Как хотите, — отмахнулся Тимофей. И вдруг осекся на полуслове. Себя, выкинутым из барака, вспомнил. Потом в притыкинском зимовье. И сказал на раздумье: — С кентами надо ботать. Как они? Я сам за всех — не могу.
— Давай так: я завтра к вечеру приеду. Что решите — скажете… А я для Филина поищу место. Только вот еще — где жить он будет?
— В избе Притыкина. Я к Дарье ухожу. Совсем.
Когда участковый ушел, Тимка вернулся к бригаде. И в обеденный перерыв подозвал фартовых поближе.
— Мусор просил принять в нашу бригаду тех, — указал на фартовых, закидывающих сеть в море.
— На хрен они нам? Иль мало махались с ними?
— Да я с них намотаю столько колец, ни одна легашка не раскрутит, — пообещал бугор.
— Мы тоже на хрен Притыкину были, но не прогнал меня. Принял. Научил. Это всем сгодилось. Зато и в зону не вернули никого. А хотели. Иль выпало с калганов? Теперь тем зона светит. А где ж закон наш?
Филин удивленно смотрел на Тимоху. Бледнел, сжимал кулаки. Но молчал, сдерживая себя.
Было решено вечером созвать сходку. К фартовым Угря послали Придурка, чтоб позвал их от имени законников. Тот вскоре смотался. И, вернувшись, сказал:
— Ожили, падлы! Обещались быть в срок. Все рыла до единого. Просили зла не держать.
Вечером, после работы, едва бригада поела, пришли фартовые с моря. Тихо расселись у костра. Ждали.
— И долго мы так дышать станем, вроде не одной «малины» кенты? — спросил Тимофей.
Все молчали. Не хотелось поддерживать скользкую, больную тему.
— Давай ты, бугор! Веди сход! — попросил Угорь.
Филин нахмурился. И все же звание бугра обязывало. Он подсел к огню, чтоб видеть всех и быть видным каждому.
— Сход наш нынче не простой! И на это дело решиться должен каждый без примуса, чтоб слово мое не висело удавкой на жабрах. Короче! Нам в обязаловку пристегивают вот этих фраеров! Чтоб мы с ними, паскудными козлами, вместе пахали. И чтоб делили хамовку и башли, чтоб приняли в свою кодлу. Иначе их упекут в зону, как последних задрыг. Они такие и есть. Но… «Закон — тайга» велит веем нам помогать, держать своих на греве, сколько есть сил.
