Тот вчера по телеку выступал. Этот на «башли» не зажмется! Шмонать надо! — настаивал Пузырь.
Говоришь, весь город тряхнули? — прищурился Кузьмич. — А ну, вякни, где возникали? — Кузьмич внимательно слушал Толяна.
Тот все перечислил и добавил неуверенно о мужике, пристававшем к Антону за несколько дней до исчезновения.
Кузьмич насторожился.
Опиши его подробно! — потребовал сразу.
Зинка говорила о нем. С ее скажу…
Надо подумать, кто он? Если обычный фрайер, на хрен ему сопляк, какого до человека много лет растить надо? Но и подростка брать в дети невыгодно.
Своих будет помнить. Чужого не признает родным. Мог спереть и увезти в другой город, где живет. Но в лес дрова никто не возит. Нынче бездомной детворы больше, чем бродячих собак.
А если это пидер? — перебил Пузырь.
Вряд ли! Они нынче открыто кучкуются! Даже через газеты! Друг дружку ищут, стрелки забивают. Их теперь как блох развелось. На что им уголовщина?
Послушай, Кузьмич! Ведь есть паскуды, каким нужны только малыши! Им не по кайфу пробитые задницы! Дай пацанят! Это верняк! Даже к нашим мальцам прикипались, уламывали в голубые! Мы им рыла квасили. Они отставали, но ненадолго. Вскоре снова прикипались. Выходит, не перевелись любители соплячьих задниц.
Хороши сопляки у вас! Самому меньшему лет тринадцать! Да такой любому лидеру все на свете оторвет! Особо ваши!
Научили мы их! Куда деваться? Но Антону немного до пяти не хватало. Злой пацан. Умел за себя постоять, но с мужиком не сладить ему. Слабак покуда, — вздохнул Пузырь.
Есть и у нас, кто за такие дела ходки гремел. Раньше, говорят, их на зоне петушили. До ожмуренья. Теперь не то. Развелось паскудство на земле. Вон я недавно в городе встретился с одним. Он — педрило известный! Своего пасынка натянул. В ходке пяток лет морился, а нынче на воле кайфует. В городе приклеился.
Может он? — насторожился Толик.
Нет! Нынче бабу имеет! Хотя… Таких ничто не остановит! — задумался Кузьмич и подозвал Павла, рассказал об Антоне и спросил: — Ты Мокрицу помнишь?
Лидера?
Ну да! Ни его ли шкода?
Хрен его знает! Я не общаюсь с ним! Лишь слухи доходят до наших! Вроде завязал с голубыми. Заразы ссыт! А может отгорела прыть? Все время дома. Никуда не рисуется. Лишь изредка его видят, когда с «пахоты» хиляет.
А где он живет?
В частном доме.
Пузырь запомнил адрес.
На следующий день, прихватив Зинку, Толик пошел к дому, названному бомжами.
Боюсь я его, — тряслась Зинка.
Дура! Чего ссышь? Ты вовсе не нужна ему. Ты просто посмотри, этот приставал к Антону или нет? — подвел девчонку к окну.
Ну! Видишь кого-нибудь? — дергал нетерпеливо.
Вижу бабу! Мужика там нет! — ответила, клацая
зубами.
Давай подождем немного, — предложил Толян.
Время шло, а к дому никто не подходил. Зинка понемногу успокоилась и заглянула в другие окна.
Нет! Там молодой мужик сидит, а тот был престарелый. Этот рыжий. Тот седой!
Значит, мимо! Прокол. Надо другого искать, — потащил домой Зинку. Проходя мимо вокзала, попросил подождать, пока купит сигарет.
Толик едва протискивался в толпе пассажиров и не сразу почувствовал, как его локоть сдавили. Оглянулся, увидел Зинку, побледневшую, испуганную. Она указывала на выход.
Здесь он! Я с ним столкнулась нос к носу. Скорей! — торопила пацана. Толик бежал за девчонкой. Они выскочили на перрон. Возле телефонной будки спокойно курил человек.
Вот он! Тот самый! — невольно спряталась Зинку за спину Толика. Пацан, велев ей уйти в сторону, пошел к мужику неторопливо.
Закурить не найдется? — долетело до Зинкино- го слуха.
Не курю! Давно бросил, — отвернулся человек. Толик стал шарить у себя в карманах, словно искал деньги или сигарету. Человек отошел в сторону.
А огонек найдется? — снова подошел к нему
Пузырь.
Возьми спички! — подал коробок. Пузырь прикурил, осветил лицо человека.
Что надо?! — спросил тот раздраженно.
Знакомого ищу.
Со спичками? — хмыкнул мужик.
Приходится. Кое-что сказать хочу.
Кому? Мне? Но я тебя не знаю. Ищи своего знакомого в другом месте.
Зачем? Я уже нашел!
Меня? Ты ошибся!
Нет! На этот раз — в точку! — рассмеялся Толик и сказал тихо: — Давай отойдем немного, без шороха. Слышь, дядя! Трепыхаться не стоит.
Ты что, пацан, офонарел? Ты меня явно с кем- то спутал!
Вот и выясним!
Человек отшатнулся, сделал шаг в сторону. Толик преградил путь.
У меня нет денег. Зря стараешься!
Я не налетчик! Трясти на башли не собираюсь. У меня к тебе разговор есть. Ты понял?
Человек терял терпение. Вот он вырвал руку из кармана, резко взмахнул. Пузырь успел перехватить, закрутил руку за спину.
Зинка! Сюда пыли! — повернул мужика лицом к
свету.
Он к вам приставал? — спросил девчонку.
Он! Я его запомнила.
Что надо вам, гадье? — пытался вырваться мужик.
А ты ее не узнаешь?
Впервые вижу…
А возле магазина приставал к Антошке! Забыл уже? — потеряла Зинка страх.
Иди ты…
К человеку шпана пристала! Гляньте! Двое к одному прицепились! — остановилась баба в двух шагах от Толика. Она хотела позвонить и не решалась подойти к будке.
Мы не грабим и не убиваем! Идите куда надо! — успокоила бабу Зинка.
Привязались сопляки! — повысил голос мужик.
А ну, ответь, падла, куда дел нашего Антона?! — закрутил руку повыше Толик.
Отпустите человека! Не то вызову милицию! — пригрозила баба.
Пузырь чуть ослабил руку. Человек мигом вырвался и бросился бежать. Толик за ним. Эти места он знал хорошо. И бежал, не глядя под ноги. Нагнав, сбил с ног. Тут, на выезде из города, никто не мог помешать разборке. Пузырь уже не сомневался. Именно голубые носили в мочке уха маленькую, похожую на пуговку, металлическую сережку. Она была особой меткой, по какой голубые легко, издалека и повсюду узнавали друг друга
Где Антон? Колись, падла, пока не расписал! — приставил к горлу перочинный нож.
Не знаю никакого Антона…
Ты, сука, приставал к нему! Ты шел следом, чтоб узнать, где живет! Ты его увел с базара! — ударил под дых.
