— Я не спрашивала. Такие вопросы считаются неприличными. Ведь меня тоже не спрашивали о тебе!
Роза собралась отдохнуть, как зазвонил телефон. Славик пригласил ее в гости.
— Компания будет веселая! Все свои. Соглашайся! Пообщаемся, побалдим!
Роза согласилась без долгих уговоров. И к назначенному времени Славик подъехал за нею прямо во двор.
Утром следующего дня Роза вернулась домой и отдала матери доллары. Много. Та удивленно смотрела на дочь, но ответа на немой вопрос так и не получила.
Роза не сказала ей, как с трудом переломив себя, ушла в спальню со вторым, с третьим парнем из семьи. Потом ее угостили ликером, разбавленным коньяком. И все поехало, завертелось по второму, третьему кругу. Кажется, кто-то из гостей приметил ее, пожелал. Подошел к Розе познакомиться поближе. Пожилой человек. Ему уже за сорок. Розе он показался стариком. Хотела отказать. Но Славик вовремя шепнул:
— Не будь глупышкой! Соглашайся!
Роза сообразила. И, улыбнувшись томно, изобразила проснувшуюся страсть…
Старик обрадованно потащил ее в спальню. За свою шалость он выложил вдвое больше, чем трое сыновей. И, дав визитку, просил Розу позвонить, когда будет настроение.
Старик… Розе вскоре стало неловко перед собой. Этот человек оказался нежным, очень внимательным мужчиной.
Он сам отвез ее домой на «Ситроене». И предложил Розе навестить его уже на следующий день.
Она не поторопилась с ответом. Сказала, что хочет отдохнуть, а уже потом…
— Я буду ждать вашего звонка, — поцеловал руку Розе и долго смотрел ей вслед.
Понравилась она ему или напомнила кого-то? Только не торопился уехать человек. Может, ждал, что выглянет в окно и пригласит к себе, но Роза никогда не спешила.
Вскоре позвонил и Славик. В его тоне уловила другие нотки. В голосе звучало подобострастие и лесть. Парень понимал, что может потерять подружку, а этого ему не хотелось.
— Ты не прикипайся к нему накрепко. Он пархатый! Но… Не без своих вывихов. А потом для тебя он — старик! Хотя в ночи все одинаковы. Особо под одеялом! — смеялся парень, приглашая Розу в гости на выходные.
— Бухнем, побалдим! У меня клевые записи будут на видаке. Посмотришь! Отдохнем от стариков! Они собираются к знакомым на дачу слинять. Мы — сами останемся!
— Не знаю, я пока ничего не решила!
— Роза! Да что с тобой? Или Андрей Михайлович в душу запал, затмил всех нас? Я понимаю, он — человек умный! Деловой! Но с такими скучно. Они без живинки. Хотя тебе виднее! Но я не думаю, что нас забудешь?
Роза не забыла. Но, вернувшись домой, подолгу прокручивала в памяти каждый свой визит, всякий разговор, любое новое знакомство.
Ею восторгались все. Она верила не словам, отношение к ней проверялось в разных ситуациях.
Поднималась она домой по лестнице. А соседи сверху облили ее помоями. Роза позвонила Славику, пожаловалась мимоходом. На следующий день к соседям заявились крутые мальчики. Всех выбили из комнаты, кувырком спустили по лестнице. Затолкали в машины, увезли куда-то. Вернулись они лишь через неделю. На Розу даже глянуть боялись. Ни с нею, ни с матерью не разговаривали. И весь дом предупредили, теперь даже дворовые кошки и собаки старались не попадаться им на пути.
Пристали в подъезде двое бомжей. На следующий день их нашли мертвыми в овраге за домом.
Накричал на Розу участковый за то, что паспорт просрочила. На следующей неделе был уволен из органов.
— Совпадения! — усмехался Славик поначалу. И об очередной неприятности слушал вполуха.
— Дворничиха, ядовитая старуха, на весь двор стала мать обзывать! Все кричала: убирайтесь в свой Израиль, проклятые! Все беды из-за вас на наши головы валятся! Уезжай к своему мужу! — рассказывала Роза.
Вскоре старуха исчезла бесследно. И никто из жильцов дома, даже новый участковый не вспомнили о ней. Словно и не было ее здесь никогда.
Лишь через месяц назначили нового дворника, громадного мужика, какой ни на кого не обращал внимания.
В квартире Розы понемногу стала меняться обстановка. Первым появился палас. Мягкий, на всю длину и ширину комнаты. Мать полюбила его сразу. Снимала все соринки, чистила губкой каждый день, покуда Роза купила пылесос. Потом ковры появились на стенах. Большие, яркие. Мать с них глаз не сводила. Вздыхала, ведь давно хотела иметь такие, да все денег не хватало. Гладила их, любовалась. Потом купили деревянные кровати. Матрацы — легче пуха, хотя и толстые. За ними — кресла, мечта семьи с давних пор. Столовые и чайные сервизы «Мадонна». Потом импортный цветной телевизор. Там и мебельная стенка незаметно прижилась. На потолке вместо старого абажура неопределенного цвета засверкала немецкая хрустальная люстра. А мать, сняв линялый ситцевый халат, надела новый — китайский, шелковый. И, ступив в турецкие тапочки с загнутыми носами, поняла — дочь сумеет обеспечить ее старость.
Роза лишь через две недели позвонила Андрею Михайловичу, решив напомнить о себе. Конечно, не без корысти вспомнила о человеке. Присмотрела в магазине холодильник. А денег на него не хватало. Вот и подумала, как раздобыть быстрее.
— Роза! Как я счастлив, что не забыла меня! — услышала в ответ на приветствие и густо покраснела. Поняла, что для него она не просто баба, с какою можно переспать ночь, а утром проститься навсегда. Она поняла, что дорога, нужна этому человеку, что он всегда помнил ее и ждал…
— Роза! Я сейчас приеду! Спуститесь вниз, во двор! — попросил торопливо. И добавил: — Я мигом!
Женщина довольно улыбнулась. Стала собираться. А через десяток минут уже мчалась в «Ситроене» по улицам города. Андрей Михайлович вел машину, улыбаясь, как счастливый мальчишка, постоянно оглядывался на Розу, будто боялся, что она может исчезнуть.
— Роза! Вы любили кого-нибудь в своей жизни? — спросил внезапно.
— Конечно. И теперь люблю.
— Кого?! — прорезала лоб складка. В глазах заметался испуг.
— Маму! Кого же еще?
— Я не о том! У вас есть любимый человек из мужчин? — уточнил вопрос.
Розу об этом еще никто не спрашивал.
— Пока нет! — ответила, не задумываясь.
— Сколько вам лет?
— Семнадцать! А что? Почему вас это заинтересовало?
Заметила, как густо покраснело лицо человека. Он ответил не
сразу. Долго справлялся со смущением:
— Понимаете, я несколько лет жил рядом с вашим домом. Знаю почти всех жильцов в лицо и по имени. Но вас — не припоминаю. Вероятно, были слишком малы. А дети с возрастом резко меняются!
— Я редко выходила во двор. Нас в доме недолюбливают, — рассказала про деда.
— О нем знаю. Хороший был человек. Его счастье, что не дожил до сегодняшнего дня. Не приведись ему столкнуться с нынешним. Так и счел бы, что не тех арестовывал. Что вся его жизнь, и не только его, — сплошная ошибка.
