— Фартовый фартового тыздить не должен. Это — западло! Когда стану законницей, Боцману клешни выдеру, если махаться полезет. А Таранке — кентель отгрызу!
— Но они тоже фартовые! — напомнил Глыба.
— А законник должен себя защитить, свою честь и званье!
— У них это тоже есть!
— Но они — падлы — наезжают на меня! — возмутилась Задрыга.
— Не задевай кентов! — учил Глыба.
— Со всеми надо уметь дышать! — поддержал Шакал довольно.
— Фартовый фартовому помогать должен и делиться всем! Как Тетя со мной, а я с кошкой! Значит, я готовая законница!
— А кошка, что кент? С законниками надо делиться всем!
— Ага! Если я с Боцманом делиться должна, пусть он, зараза, мою хамовку не отбирает. На жратве западло обжимать даже пацанов. А он, если меня достать не может, слабак в яйцах, всю хамовку у меня забирает. И я с ним делиться не буду! Когда вырасту, за все тряхну, паскуду! — пригрозила зло.
У Боцмана от этого обещания мурашки по спине побежали.
— Фартовые должны навар от дел отдавать в общак полностью и дышать на долю, какую отвалит пахан! Я так и дышу! — сказала Капка, добавив:
— А мою долю Боцман и Таранка хавают!
— Задрыга! Все мы так же в малинах канали, пока не стали законниками! — успокоил Пижон девчонку. А Тетя сунул ей в руку большую конфету.
— Твой положняк! Грызи!
Задрыгу взялся готовить Глыба. Но так получалось, что в ее обучение были втянуты все кенты. Все, кроме Боцмана и Таранки, каких Задрыга стойко не признавала.
Когда Черная сова уезжала из Минска, Капка по-необычному тепло простилась с хозяйкой дома, приютившей их. Капка надеялась вернуться сюда хоть ненадолго, чтобы еще раз встретиться с Мишкой-Гильзой.
Пахан, как поняла девчонка, решил поначалу разделаться в Ростове с лягавым — кентом Седого. А уж потом и самого достать.
Шакал специально ходил к Медведю, чтобы тот разузнал через законников, где приморился бывший пахан. Шакал упросил маэстро прицепить к Седому «хвост», чтобы, вернувшись из Ростова, не искать того по городам и весям.
Малина Шакала, обговорив с паханом каждую мелочь, возвращалась в Брянск — к делам. Фартовые решили, что пахан и сам спокойно разделается с лягавым. Тут ему кенты в обузу. А чтобы не терять время, законники хотели пополнить общак, обкатать, проверить в деле новых законников, скорее притереться друг к другу.
К тому же, появляться в Ростове такой кучей было небезопасно. Не только милиция, а и местные фраера, могли засветить подозрительно большую компанию.
Конечно, отпускать пахана в Ростов совсем одного законники не решились и уговорили Шакала взять с собой на выбор двоих кентов.
Шакал долго не думал. Взял Задрыгу и Глыбу. Вместе с ними он вернулся в Ростов холодным, туманным утром.
Капка продрогла в поезде и едва поспевала за кентами. шмыгая носом, едва волоча ноги. У нее болела голова. Но она помнила сказанное Глыбой неписанное правило:
— Законник, покуда дышит, никогда не должен говорить или отмаливаться от дела из-за болезни. Он — всегда здоров И Задрыга шла, убеждая себя, что она вовсе не больна. Ее уже душил кашель, чох. Но девчонка зажимала нос и рот. Решив держаться достойно, не жаловалась.
Пахан и Глыба не обратили внимание на состояние девчонки. И решили этой же ночью убить мента, подкараулив его возле дома.
Задрыга должна была следить за проезжей частью дороги. И, как только покажется машина, предупредить фартовых криком совы — трижды. Сама же, не высовываясь, дождаться развязки. И вместе вернуться в хазу.
Глыбе пахан велел стремачить двери дома, не подпустить к ним мента. Все остальное взял на себя Шакал…
Сумерки наступили быстро. Шел мокрый, липкий снег. Фартовые не любили такую погоду. На мокром снегу долго держались следы. Законники избегали ходить в дела в такую слякоть. Но пахан спешил…
Едва темнота скрыла из вида лица прохожих, Шакал повел Задрыгу и Глыбу к дому лягавого.
Капка видела, как перескочив забор, спрятался Глыба, слился с чернотой двери. Теперь его не увидеть, не разглядеть. Будет сидеть не шевелясь до самого приезда мента.
Тихо юркнул в калитку Шакал. Прижался к забору накрепко. Держит на слуху каждый шорох за оградой. Знает, вот-вот вернется хозяин. Сегодня он не должен войти в дом своими ногами.
Тихо вокруг. Так тихо, что страшно становится. Смерть караулит жизнь. А может, наоборот? В такой жуткой ночи дурные мысли сами лезут в голову. И Капка думает, как, став законницей, разделается с Боцманом и Таранкой, какие пытки придумает им. Она вспоминает последние свои приспособления. Они ей кажутся слабыми. И отвергая, думает, как изощреннее и больнее отплатить за каждую обиду, за всякое больное слово!
Ее размышление прервал отдаленный свет фар. Он показался в конце улицы и быстро приближался.
Капка трижды прокричала совой и отступила поглубже в черноту ночи, чтобы фары не высветили, не нашарили ее, не посеяли бы подозрение, не сорвали задуманное.
Задрыга не оглянулась и попала ногами в яму, глубокую, полную воды. Ноги вмиг свела судорога. А машина уже рядом. Вот она остановилась, фыркнув напоследок. Заглохла, погас свет фар. Громоздкий мужик вышел из машины, позвенев ключами, стал закрывать дверцу. И в это время Капка чихнула. Она пыталась задавить этот чох. Но он вылетел помимо воли Задрыги.
— Кто здесь? — послышался вопрос в темноте. Капка стояла, боясь шевельнуться.
Мужик моментально открыл дверцу машины, завел и не успел Шакал сообразить, машина уже была в конце улицы.
Никто из троих даже не предполагал такого поворота.
Шакал, взяв Задрыгу за грудки, чуть не задушил девчонку своими руками. Хорошо, что Глыба сумел отнять, вырвать Капитолину из клешней пахана.
Когда вернулись на хазу, Капка взвыла от боли и обиды. Чулки на ее ногах стояли коробом. Но этого никто не увидел… Да что там чулки? Ее саму замечать перестали, словно она откинулась в той луже. А может, и лучше было бы не выбраться из нее? — думает Задрыга, укрывшись одеялом с головой.
Ей даже куска хлеба не предложили. О чае — боялась попросить. Девчонка одним глазом выглядывала из-под одеяла, видела ссутулившегося, почерневшего с лица Глыбу и бледное лицо Шакала. Они курили молча, без слов, переживая случившееся всяк по-своему.
— Завалила дело! Теперь пахан никогда не возьмет с собой. А Глыба откажется готовить в закон. Боцман и Таранка подымут на смех. Вся малина потребует, чтобы Шакал отправил ее к Сивучу на подготовку. А может, и хуже, отдадут — в шмары — на утеху шпане… Третьего пути фартовые не знали. Капке стало страшно так, будто она по горло провалилась в яму с грязью и захлебывается ею, да так, что дышать уже стало нечем.
— Отец, прости меня! Я не хотела! Я умираю! — вырвалось со свистом из пересохшего рта.
