— Не могу! Нельзя мне туда одной.
— Во, дура! Я ж тебя совсем не туда позвал. А в подземку! Там второй город! Только про него не знают. Одни пацаны! Мы там все ходы насквозь облазили!
Капка сразу оживилась. Выведала, что подземные туннели пробиты немцами еще задолго до войны. И не только туннели. Есть там целые склады всяких непонятных штуковин. Какие-то мастерские. Но пацаны не говорят о них взрослым. Иначе те все испортят и раскроют, раскопают подземный город, где живет много бездомных пацанов, убежавших от алкашей родителей, избивавших ребят до полусмерти ни за что, ни про что.
— И мы от своей бабки туда смываемся на несколько дней, когда «пилить» начинает! — сознался Егор.
Капка спросила его, куда ведут туннели? Дав мальчишке целый блок сигарет, попросила провести под милицию, взяв с него слово, что никому не расскажет о ее просьбе.
Егор пообещал. И тут же повел Задрыгу в подземку.
Капка быстро опустилась в неприметный люк. Скатилась не удержавшись вниз — в темную сырость. Здесь пахло плесенью и городской канализацией.
— А зачем тебе ментовка? — остановился Егор, как вкопанный.
— Надо!
— На что надо? Чего забыла там?
— Корефанов моих взяли! Дошло? Выручить надо.
— Э-э, нет! Я не стану в такое лезть! Мусора потом нам житья не дадут.
— Егор! Падла буду! Если поможешь, я сделаю все, что ты вякнешь?
— А мне «бабки» нужны! — шмыгнул мальчишка носом.
— Дадим!
— Столько, сколь скажу?
— Идет! — согласилась Капка.
Они перелезали через завалы, скользкие, вонючие кучи, через решетки. Проходили по громадным подземным коридорам, настоящим залам, отделанным серой мраморной плиткой, мимо колонн и гнилых столбов, готовых рухнуть в любую секунду.
— Стой! Вот тут! — указал Егор на две бетонные плиты в потолке.
— Откуда знаешь, что это тут? — засомневалась Задрыга. Егор сказал тихо, что когда пацанов забирали в ментовку, их доставали отсюда.
— Но если ты разболтаешь кому, живой отсюда не выйдешь. Завалим выход. И хрен тебя найдут! — пообещал Егор твердо.
— Мне некому вякать! — ответила Задрыга и спросила:
— А как вы своих доставали?
— Сейчас нельзя. Светло еще. Попухнуть можем. Когда стемнеет — покажу.
— А почему ты мне поверил? — поинтересовалась Капка.
— Ты тоже сама. Без матери, без отца, как мы. Своя… И морда не свинячья. Не раскормленная. Худая. Выходит, тоже не жравши живешь. Вот и позвал к нам, чтобы знала, если что, ты — не одна. Мы — с тобой, а нас тут много!
Задрыге как-то сразу теплее стало от слов Егора. Она села рядом, закурила.
— Мать где твоя? — спросил пацан.
— Умерла. Уже давно. Я ее не помню. Мне всего два месяца было.
— А моя — спилась. Отец нас бросил. Она и скатилась. Сразу в бичихи.
— А где отец? — любопытствовала Капка.
— Забыл ему на яйцы звонок повесить. Тогда бы знал. Он от нас скрывается, чтобы алименты не платить. Не объявляется нигде, не пишет. А может, уже умер давно, кто знает? Хотя такие живучи.
Почему?
— Потому что кобели завсегда легко живут. У них забот нет. Кочуют от бабы к бабе. Одним местом только вкалывают. Что им дети? Издержки пьяной ночи! Лишняя морока. Так-то вот… Потому, когда вырасту, ни за что не женюсь!
— А почему? — задело Капку.
— Потому что девки все хорошие. Но станут бабами и сразу — гавно из них получается.
— Откуда знаешь?
— А ты поговори с нашими — подземными! Тогда поверишь. И меня поймешь!
— Деньги тебе зачем нужны? — спросила Капка.
— У нас за неуплату квартиру опечатали. А у меня сестра. Она не может больше с бабкой. Старая ведьма мать со свету сживала. И теперь клянет. Хочу заплатить и вернуться. Самим жить.
— Понятно, — вздохнула Капка.
По каким-то своим приметам Егор определил, что вот-вот начнет темнеть, и они с Капкой смогут провернуть дело.
— А если мои кенты не в этой камере, в другие попасть сможем?
— В любую. Только молча, много не болтай. Влезай мне на спину и через щель послушай. Твои говорят?
Капка сделала, как посоветовал Егор. И услышала голос Короля!
— Не ссы, Шакал, кенты нас снимут отсюда! Падлой буду!
— Мне б знать, где Задрыга? Жива ли она? Я видел, как в нее палили из пушки! — услышала Капка голос пахана так близко, словно — он сидел совсем рядом у плеча.
Задрыга прокричала совой. Шакал заметался по камере, прислушался.
Капка соскочила со спины Егора.
— Как достать кентов?
— А бабки?
— Домой вернемся, дам больше!
— Не темнишь?
— Чтоб я сдохла! Клянусь! — торопила Задрыга. Егор свистнул, сунув в рот два пальца. Изо всех углов и щелей полезли грязные мальчишки и девчонки.
— Давай, пацаны! Вытащим из ментовки кентов этой девки! Она — своя! — указал на Задрыгу.
— А кто кенты?
— За что сгребли их?
— Чем подмажешь нам? — посыпались вопросы.
— Мне она отдаст! — успокоил всех Егор.
— Смотри! Иначе, глаз на жопу натяну! — пообещала Каике замызганная девчонка.
Капка не увидела, откуда эта свора приволокла два лома, и кривоногую ржавую лестницу.
— Давай пацаны! Наляжем! — вставил лом в паз бетонной плиты худой редкозубый Борис.
Орава навалилась кучей, и плита медленно приподнялась. Борис вставил булыжник. Образовалась приличная щель. Задрыга в нетерпении позвала Шакала. Тот сразу смекнул. И через секунду спрыгнул вниз без лестницы. За ним полезли кенты. Все без загвоздки проскочили. И только Король застрял. Не пролезали плечи. Помогли законники. Когда медвежатник ступил на лестницу, та тут же согнулась, поехала, его едва успели поймать.
Мальчишки быстро вытащили булыжник из паза, опустили плиту на место тихо, без пыли.
— Задрыга! Выручила!
— Хиляем скорее! Тут все слышно. Тихо! У кого есть башли? Вытряхивайте! — потребовала сразу.
Законники выгребали из карманов все, что не нашла милиция. Из брючных поясов, подкладов, потайных карманов, из носков, доставали сторублевки.
— Вот это да! Мы ж теперь, как паны жрать будем! И чинари не станем выбирать из урн! — радовались пацаны.
— Егорка! Хиляй со мной! С тобой отдельно отбашляюсь! — позвала Задрыга мальчишку. И попросила:
— Выведи нас отсюда поскорее!
