Задрыга опустила голову, думая, что Сивуч говорит о недавнем, заодно упрекая ее забывчивость. -
— Я ни на кого не сетую, Капушка! Никого не виню! Я совсем о Другом. Я сам во всем виноват!
— О чем ты? Сивуч? Чего так жаль нынче? — посочувствовав, спросила Задрыга.
— Любви своей жаль! Единственной! Больше ничего не жаль оставить на земле. А ее потерял!
— У тебя была любовь?! — рассмеялась Задрыга.
— Была ли? Она и теперь со мной! В сердце песней жила. Звенела, звонче любых монет. Светила ярче всяких огней! Она заставила научиться многому! С нею я был счастлив! Целиком! А вот теперь… Моя любовь стоит надо мной в саване. То ли смеется, то ли плачет? Седая и старая, так похожая на смерть, — вздохнул Сивуч. Умолк. И вдруг спросил:
— Кто этот человек, какого ты привела?
— Король! Кент из нашей малины!
— Вы давно фартуете вместе?
— Недавно.
— Ты кто есть — Король? — спросил Сивуч.
— Медвежатник.
— Кто тебе — Задрыга?
Король стушевался, покраснел. Не знал, что ответить.
— Только не темни! Без булды трехни! Не как фартовый! Как мужик! — настаивал Сивуч.
— Я люблю ее, — сказал негромко Король.
— Я это понял еще когда вы вошли. По голосу твоему, — хохотнул старик и продолжил тут же.
— Не удивляйтесь. У влюбленных голоса особые. Их враз, издалека слышна. А стариков — видавших все — не нашлешь на махорке. Я — враз допер. У всех в судьбе — своя любовь. Одинаковой — не случается. Чужую, как рубаху, никто не прикинет на свои плечи. Любовь — смолоду до стари — крыльями за спиной дышит. Пусть они у вас будут сильными! — удивил Задрыгу Сивуч, учивший ее все годы остерегаться любви.
— Никого она не минет! Это верняк! Я-то думал, с Гильзой у тебя флирт завяжется!
— Нету Мишки, Сивуч! Ожмурила я его! Западло он стал! — рассказала Капка о Паленом.
Сивуч слушал, широко открыв слепые глаза. Из них горохом катались слезы.
— Эх, Задрыга! Всякий кентеныш для меня, ровно, моим кровным тут дышал. В каждого — себя вложил по капле. И душу, и сердце. Будто самою себя заново та свет пускал. Готовил в» всему. И помнил… А ты… Эх, стерва! Что отмочила! Зараза. Оттыздить бы тебя, да сил нет. Как же клешня поганая твоя на Мишку легла?!
— Ссучился! Предал! На разборке ему еще хреновей бы досталось!
— Тут не он, Лангуст — паскуда! Пидер — не пахан! — возмутился Сивуч. И внезапно все трое услышали стук в окно.
— Кого это принесло на ночь глядя? — удивился хозяин. И велев Капке с Королем смыться наверх, сам пошел к двери, разузнать, кто заявился?
— Лангуст? А что тебе из-под меня надо? — услышали Задрыга и Король удивленный вопрос Сивуча.
— По слову маэстро возник! Пусти! — донеслось снаружи. Старик открыл.
Король и Капка переглянулись.
Старик впустил Лангуста. В гостиную не приглашал. Загородил собою вход в комнаты. Ждал слова маэстро.
— Не мори на пороге. Я к тебе до самого погоста своего прихилял. «Зелень» велено готовить. И тебя держать кайфово! Допер, плесень?
— Не сдышимся с тобой! — не согласился Сивуч.
— С хрена ли эдак?
— За Гильзу! Падла ты — не законник!
— Вывели меня из закона! Из паханов — тоже! Дважды за одно — не трамбуют, Сивуч! Накладно мне еще и от тебя слышать звон! Не сам возник. Велели!
Сивуч молча отошел от двери, давая возможность Лангусту войти. Тот не спешил:
— Я свои майданы приволоку со двора! — вышел за дверь. И притащив кучу чемоданов, разделся, прошел в гостиную. Увидел накрытый стол:
— Кучеряво дышишь! А мне вякали, что вовсе схирел, без грева канаешь! А тут, гляжу, фартовые не бортанули. Дают кислород! Где ж твои гости? — спросил Сивуча.
— Здесь! — успели спуститься вниз Задрыга и Король.
— Я слышал ваше бренчанье со двора. Видел вас обоих! Ну, что ж! Фортуне было угодно свести нас здесь! — встал Лангуст. И добавил:
— Разрешат ли мне фартовые трехнуть?
— Ботай! — опередил Капку медвежатник.
— Не пахан я нынче! Выбили меня из пределов на разборке у Медведя. Сюда — до гроба! А предел — Шакалу отдали под условие. Чтоб ни один из фартовых не загнулся. Если хоть кто-нибудь ожмурится, маэстро вякал, Шакалу сам открутит кентель! Так-то.
Задрыга стояла закусив губы. Едва сдерживалась.
— Тебе, кентуха, маэстро малину даст через год. Свою, чтоб паханила и фартовала «на большой». Сама! Чтоб кучерявые навары давала маэстро. А кентов — я тебе лепить буду. Из тех — что нынче канают в штольнях в моем бывшем пределе. Так давай занычь «перо», какое в руке тыришь и на меня дрочишь. Я покуда нужен. Секи!
Капка сунула нож за пояс. Вздохнула тихо. Села к столу.
Король, подвинув ногой стул, предложил Лангусту коротко:
— Хавай!
Тот не заставил себя уговаривать. И тут же принялся есть, заодно рассказывая, как прошла разборка, во всех подробностях.
— Выходит, «зелень» мы сами отбирать будем. Каждый для себя? — обрадовалась Капка, оценившая способности многих из подземки. Ей за время пребывания в штольнях приглянулись несколько особо дерзких мальчишек и девчонок. Но говорить о них с Шакалом не решилась. Нужна была подготовка, кропотливая и тщательная. Пахан на нее вряд ли согласился бы. Теперь разборка развязывала руки. И Задрыга радовалась, что в свою малину она отберет лишь тех, какие ей придутся по кайфу. А не таких, кого возьмет пахан. Капка давно мечтала о своей малине. Медведь угадал ее затаенное желание и потрафил словом Маэстро. Теперь нужно лишь подобрать кентов.
— Медвежатник уже есть! Король, конечно, станет фартовать в моей малине и не приморится у пахана! Да и Фомка есть в Черной сове! А мне — не фартовать без медвежатника? — думала Капка, радуясь скорой удаче.
— В «паханки» принимать будут! Верняк, на сходе! — радуется Задрыга. И поневоле прислушалась к словам Сивуча.
— Тебе, Задрыжка, врубиться стоит, кого из пацанов чему готовить? Сама секешь нынче, не все законнику дано. А «зелени», и подавно! Кош — на стрему, других в стопорилы, опять же й налетчики понадобятся. Будет и гавно. Вовремя отсей! Такое всегда случается, — вздыхал старик.
— Ей будет из кого выбрать! Там, в штольнях — не одна готовая малина! И не скудеет! — смеялся Лангуст.
— Что ж, коль по слову маэстро возник, приморись! Пригляди, где канать станешь, куда «зелень» определишь? Не трогай лишь мою! Я в ней морюсь много Лет! — указал Сивуч на свою комнату.
Лангуст отмахнулся, мол, поладим. И, глянув на Короля вприщур, спросил:
