— Воды! — потребовала Капка.
Тоська мигом подала кружку с водой. Но Петька замотал головой, отказываясь. Капка влила воду насильно. Мальчишку стало рвать.
— Ну и кент! Как же дышал? — удивлялся Сивуч, когда, сделав короткий вдох, Петька снова сгибался пополам.
— Вот хмырь! В самом весу столько нет, сколько нарыгал! Они ж его живьем хавали бы. Дай ему водяры, чтоб горлянку отпустило и пошли через зад! — догадался Сивуч.
Петька отказывался. Но Задрыга силой влила ему в горло глоток водки. И, чудо! Рвота мигом прекратилась. Мальчишка задышал свободно и спокойно.
А через час выскочил во двор. Вернулся из леса улыбающийся, довольный.
— Все! Отмучился! Теперь и взаправду дышать стану заново! — радовался пацан избавлению от болячки.
Лангуст тем временем разговаривал с Задрыгой.
— Ты девку в шестерки привезла? А зачем? Она — файная кентуха будет. В ней — главное есть — злоба! Битой дышала. Своей болячки не спустит. Пока все зло не выплеснет. Дай ее мне! Такую оторву слеплю ахнешь!
Бери!
— Башлей за нее подкинь! На нее пойдет не меньше, чем на Данилу.
— А ей-то зачем притоны? — изумилась Капка искренне.
— Не в них понт! Ее в малину барахлом приманивать надо. Рыжухой, всякими безделицами. Она на это клюет. Хочешь увидеть? — спросил Капку. И, достав из кармана тонкую золотую цепочку, позвал Тоську. Та подошла:
— Ты трехни мне, что тебе по кайфу? Век у печки крутиться или фартовать, как пацаны? — спросил улыбаясь.
— Не получится из меня ничего! Ноги больные, бегать не смогу. Трусиха я! Потому пацаны с собой не брали.
— Зато смотри, что иметь будешь! — достал цепочку, прикинул Тоське на шею.
— Файно! Настоящая мамзель!
— Я другое, бусы хочу. Большие и красные.
— Приморись малость! — указал на низкую табуретку. Подвинулся ближе и заговорил:
— Такие бусы ты могла носить, когда канала в подземке. Дешевка, а не украшенье! Они не пойдут тебе! Помидоры на шею пусть деревенщина вешает. Другого не дано. За копейки, за гроши — пудовые бусы. В них ни вида, ни блеска, ни тепла. Только цвет! Кстати, яркий цвет — признак плохого тона и малого ума. Это, равно, кирпичи на шею повесить. Красное любят психи и дураки, еще — престарелые шмары, чтоб заметней быть. Другого нет ничего, чем завлечь могут. Неужель и ты той породы?
Девчонка густо покраснела.
— Ты приглядись, кто носит такие бусы? Какие у них рыла? Широченные, красные, круглые, как кочан, и волосы во все стороны. Не бабы, а малахольные телки. На них глянуть тошно! Другое дело, когда фраериха знает толк в этом! Она не напялит на себя дешевку.
— У меня нет денег на золото. А украсть не могу. Не умею! — вздохнула Тоська, искоса глянув на цепочку в руках Лангуста.
— Пока не умеешь! Надо научиться. Захоти! Чтоб и у тебя рыжуха завелась. И не одна, а много. Ты зырь сюда! Лицо у тебя какое? Удлиненное, бледное, глаза большие, шея длинная — белая. Гладкая! Как раз для дорогих украшений. И уши — вон какие прозрачные и маленькие. А ну, если в них сережки с золотыми подвесками? Цимес — мамзель!
— Где я их возьму? — вздохнула Тоська.
— У твоей мачехи были такие? — спросила Капка строго.
— Все было! И золотые часы, и браслеты, и медальоны! Даже золотые монеты! — вспоминала Тоська.
— Разве она лучше тебя? Или сама на них пахала? Сколько ее боров мяса крал? Сколько левых башлей имел?
— Но она не сама воровала! Он ей дарил каждый раз! У нее даже зубы золотые были! — вспомнила девчонка.
— Сколько она трамбовала тебя?
— Ой! — вобрала Тоська голову в плечи.
— Так-то! А почему у нее есть рыжуха, а у тебя нет? — подливал Лангуст масла в огонь.
— Я ж не сумею у нее отнять!
— Зачем тебе? Ты не одна! Твое дело вякнуть, где эта курва приморилась? Адрес ее трехни! — настаивала Капка.
— Я знаю дом, саму квартиру. Смогу показать! И где она золото держит, знаю! — поняла девчонка.
— Уже понт! — обрадовалась Капка. И решила провернуть первое дело.
Лангуст по глазам Задрыги понял все.
Слушавшая этот разговор ребятня, тоже загорелась нетерпением:
— За все колотушки ее оттыздить надо хорошенько! Отплатить за Тоську! — загорелся Данила.
— Тогда и нашего хмыря надо ломануть! У него денег — полно! И всякие магнитофоны, приемники! Всю квартиру оглушил. Блядей подманивает! — подал голос Шурик и покраснел за первый мат, сорвавшийся при взрослом.
— А я — соседей тряхну! Бывших! У них все назубок помню! — рассмеялся Данила.
— Заметано! Две недели натаскает вас Сивуч и возникнем в предел. На дело смотаемся! Сорвем навар и сюда возникнем снова! — предложила Задрыга.
Тоська, примерив еще раз цепочку, с радостью согласилась, поверив, что она ну просто создана для дорогих украшений.
Теперь ребят не стоило подгонять. Они вскакивали спозаранок, будили стариков и Задрыгу, чтобы поскорее начать занятия.
Они старались друг перед другом. Воспринимали занятия не игрой, а серьезной подготовкой к предстоящему, к мести за прошлое, за все муки в подземке, за всякую боль и обиду. Ждать больше они не хотели и не могли.
Сивуч занимался с ребятами до обеда. Потом Лангуст — до вечера. До глубокой ночи учила пацанов Капка.
Без отдыха, без скидок на усталость, рост и возраст, слабость, гоняли пацанов без жалости. Те, возвращаясь в дом, падали в постели до утра. А едва кукушка на часах кричала — шесть, мальчишки снова были на ногах.
Задрыга внимательно следила за каждым. Она понимала, что этих ребят она должна беречь, как никого. Потеряй в деле хоть одного, никто из подземки не согласится пойти к ней в малину.
И только удача могла пополнить ее. И Капка решила подготовить кентов основательно.
Целый месяц натаскивали пацанов старики и Капка. Учили драться, валить с ног одним ударом, лишать сознания надолго, вытаскивать из карманов неслышно. Наловчились в секунды, словно ветром, снимать все украшения с головы, шеи, пальцев и запястий, не повредив, не помяв, не сломав ничего.
Даже деньги из-за пазухи могли вытащить неслышно, кошелек иль портмоне, сумочку иль дипломат, спокойно научились отнимать, вырывать, выволакивать.
Прикинуться хромым, слепым, убогим научились быстро. И Капка решила проверить их в деле, в пределе Черной совы.
Шакал, увидев Задрыгу, даже удивился.
— С чего так шустро возникла? Иль не слепила ничего из замухрышек? — спросил дочь.
Та открыла дверь в коридор, позвала пацанов.
— Кайфово! — глянул оценивающе.
