Король молча подсел к Задрыге. Вглядывался в посвежевшее, округлившееся лицо. Капка заметно изменилась, израсталась в девушку. Ее уже невозможно было спутать с подростком. Она стала сдержаннее, все реже срывалась на крик. Научилась выслушивать даже брань, не перебивая.
— Не было у меня времени возиться с твоей «зеленью»! Не стоило с нею связываться! Башлей ушла тьма, а понту — ни хрена! Готовых кентов брать надо. С ними сразу в дело можно хилять! А пацаны? Вон, двое твоих уже накрылись! Свалили! А бабки потрачены и на них! Хрен воротишь! Да еще дергайся, чтоб не засветили! Все твоя дурь! Сама — малахольная и набрала сдвинутых! Зачем мозги с ними сушить? Вон, амнистия будет! Сколько кентов на волю выскочит! На десяток малин наскрести можно! И не канать в Брянске, а делами ворочать!
— Для того и возникла!
— Совсем меня вытрясла! Весь навар сгребла «зелени» под зад!
— Да уж не прибедняйся! — рассмеялась Капка. И Шакал умолк. Дочь впервые не хотела спорить.
Расспросив Задрыгу о Сивуче и Лангусте, пахан отмахнулся от Капкиной подозрительности в отношении Олега. Сказав, что будь тот чекистом, никогда, ни под каким предлогом не засветился бы и не показался Капке на глаза.
— Выбрось пустое из кентеля. И не теряй время на холяву. Посей про откольников. Не дыбай их. Вот мы в Черняховск линяем. Наколка указала! Сорвем навар! А потом махнем в Питер!.Там кентов заклеим. Вместе фартовать будем! Как раньше! Пока твоя «зелень» дозреет! — предложил пахан. Он рассказал дочери, в каких делах была малина.
— Ты была в центральном универмаге и секешь, что подобраться к нему без понту. Подземку тогда еще не секли повсюду. Но не хотелось взять пацанов. Дело это им не по зубам. Да и проколоться на них могли. Решили сами сорвать куш, — вспоминал пахан.
— Да еще пронюхали, что башли целы! За два дня! В сейфе готовые лежат! Грузчики наколку дали! А знаешь, как обломилось? Через подвальный люк, что во дворе. Всего-то и делов — псину убрали! Громадный кобель был, как наш Король. Глыба даже мокрить его не стал. Суку раздобыл. Шмару для стремы!
Кенты хохотали на всю хазу.
— Та сука свое дело туго знала! Она не захотела флиртовать без навара. Недаром в притоне канала — в стремачах. И была подружкой бандерши. Та и дала ее Глыбе напрокат — за четвертной. Но взяла слово с кента, что вернет живую…
— И не испорченную всякой падлой! — подал голос Тундра.
— Короче, тот кобель не устоял. Даже не оглянулся на плесень, что дремал в будке. Задрал хвост и ходу за сучкой! Та его, не будь дурой, в притон приволокла. А там — кайф! Хамовки — прорва! Кобель нюх посеял. Как приклеился, линять ни в какую не хотел. Мы тем временем — в подвал! Оттуда — на склад! Все
тряхнули — и ходу! Старик кемарил на свое счастье. Мы его не тронули. Все без шухеру! А навар — файный!
— Почту выскребли! Сберкассу при ней — тоже! Аэропорт! Но тут кенты! Я с ними не возникал. Сами управились кайфово! — рассказывал пахан, добавив, что вместо него в этих делах был Король. Потому его доля самая наваристая.
Пахан смотрел на Капку, ждал, что потребует положняк Короля, но та не попросила.
— Мне стремач вякнул, что ты сфаловал новых кентов для моей малины. Где они?
— В другой хазе канают. Всем вместе не стоит дышать. Так неприметней и спокойнее.
— И все же узнай о Тоське! Прошу тебя! — подошла к пахану Капка.
— Завязывай на дуре! Отвалила — посей ее! — потребовал Шакал жестко. Задрыга вздумала узнать сама. И вечером, сказав, что хочет прошвырнуться по пределу, вышла из хазы. Следом за нею в темноту сумерек нырнул Король.
Подхватив Капку под руку, спросил не очень уверенно:
— Не помешаю?
Задрыга хотела вырвать свою руку, прогнать медвежатника, но внезапно приметила двоих милиционеров, идущих навстречу. И пошла спокойно рядом с Остапом.
Милиционеры, даже не оглянувшись, прошли мимо. А Капка с Королем спокойно дошли до центра города, к дому, где жила Тоська. В ее окнах увидели свет и решили заглянуть.
Дверь им открыла пожилая женщина. Седые волосы, собранные в пучок, приколоты к голове. Линялый халат — широк не по размеру. Глаза больные, усталые.
— Вы Тосю ищете? Друзья? А как же ничего не знаете? Приезжие?
— Нет! Мы местные! Дружили когда-то! А где она? — спросила Капка.
— Да вы проходите! Чего на пороге топтаться? Тем более — друзьям! У нас их так мало осталось! — провела в квартиру Капку с Остапом. Предложила присесть. Загремела чайником, чашками.
— Вы ей кем приходитесь? — полюбопытствовала Капка.
— Опекунша ее! Меня горсовет назначил.
— А Тося где?
— Родители сыскались. У них гостит. Уже второй месяц. Поехала на неделю. Да, вишь, понравилось! Может, совсем у них останется.
— Откуда они взялись? — изумилась Капка.
— Уж и не спрашивайте! — смахнула слезу.
— Столько лет моя дочка растила Тоську! С грудной вынянчила до барышни! Ее подкинули к нам. А когда выросла — нашлись родные! Где раньше они были?
— Выходит, вы бабка?
— Ну, в каком-то роде! Я ведь тоже иногда оставалась с девочкой. Она и болела. И одна боялась оставаться. Как родную растили, — вытирала слезы женщина.
— А как ее родня нашла?
— Приехал какой-то парень. Она его знала. Он ей сыскал ту родню. Уж и не знаю, кто он и где работает? Тоська дала телеграмму. Ей пришло письмо, позвали к себе. Она и поехала. Известное дело — чужая кровь! Сколько ни расти, своею не станет…
— А как того парня звали? — перебила Задрыга.
— Олегом, кажется, назвался.
— Значит, вам самим приходится теперь за квартиру платить?
— За все, детка. А велика ли моя пенсия? Еле на хлеб хватает.
— Обидно вам, конечно! Сами даже не приехали! Стыдно, наверное, на глаза вам показываться? Письмом отделались! Ох, и зря Тоська к ним поехала! Я бы не простила их! Выбросили? Все! Какие могут быть отношения? Интересно, а где они живут? Наверное, избавились от Тоськи и уехали подальше отсюда?
— Не знаю, детка! Мне она ничего не сказала! Да только, чую я, долго с ними она не заживется! Характер — не сахар! Намучаются, как и мы! Она им все со временем припомнит. Это точно! Неблагодарный человек.
— Когда вы ее ждете? — перебил Король.
— Ее определил горсовет на курсы швей-мотористок, чтоб без дела не моталась. Занятия вот-вот начнутся. Жду со дня на день. Ну, а надумает там остаться, опять же приедет. Деньги туда переведет, квартиру обменяет. Мне она ничего не оставит. Я и не жду. Мои дети наживали, а достанется чужому человеку. Потому что ее они удочерили и записали на свою фамилию. Меня лишь опекуншей признали. До совершеннолетия. Тогда она может и деньги с вклада снять. Сама. Без меня. Все сразу. И только видели Тоську…
