— Вот это да! Молодец мужик, не теряется! Ну а Катя? Она какая по счету?
— Ты о чем? Это дочь от первой жены! С ним под одной крышей дышит. Он своих детей не обижает. Всех смотрит и растит как надо.
— Ну а помоложе этой есть еще у него телки?
— Имеются. Но не про твою честь.
— Почему?
— За Катей ее брат. Тому двадцать лет. Потом от второй жены сын и дочка. Ей десять лет. И самая меньшая от третьей — пятилетняя кукла. Как видишь, в жены по возрасту не вышли. Я с ним уже поговорил насчет тебя. Скажу сразу, он не особо заинтересовался. Попросил о тебе правду выложить, все как есть. Понятно, что многое от него скрыл. Прибрехнул, мол, парень мой серьезный, деловой, не балованный. Бабке в деревне помогаешь во всем. Это ему понравилось. А вот что институт бросил, нахмурился, сказал, что восстановить нужно. Он и слушать не захочет о зяте без образования.
— Мне почти два года учиться придется. Кто ж ждать будет, если ей уже сегодня двадцать три стукнуло?
— Главное, восстановить тебя! Сейчас важно, чтоб в армию не сгребли. Такую девку упускать нельзя! Она — сущая кубышка!
— Как это понять? Толстая?
— Нет. Кубышка вроде сокровищницы! Какую всегда пополняют. Отец о ней заботится, а рядом с Катькой и тебе тепло будет. Что-то всегда перепадет. Заживешь, нужды не зная. Ведь мы с матерью не вечные. И доходы наши с его прибылью не сравнить. Если нас не станет, у тебя остается эта квартира, ну, машина и не так уж много денег. Их лет на пять, может, и хватит, если снова не грянет какая-нибудь реформа. Ну а дальше что? Себе на приличную жизнь ты не заработаешь своими руками. Нужно устраивать, протолкнуть, покрутиться средь деляг, чтоб присмотрелись, привыкли и поверили. Но тебя дома не бывает. Кого покажу? А нужно, пока не опоздали, — советовал отчим. И добавил шепотом: — Со всеми своими блядешками завязывай! Слышь меня? Ни с одной не светись, чтоб не стали помехой на пути. И забудь всех. Бабы, помни, через много лет опорочить умеют любого мужика. Сколько людей из-за них остались опозоренными! Берегись этого. Тебе сегодня, как никогда, надо имя сберечь.
И Мишке вдруг отчетливо вспомнилась Лелька. Нет, не нынешняя, прежняя путанка из притона.
Глаза насмешливо прищурены, накрашенные губы искривила ехидная усмешка. Волосы разметались по плечам локонами. Распахнувшийся цветастый халат обнажил тело. Какой желанной была она и какой недоступной! Она не только отвергла Мишку, а и опозорила, высмеяла безжалостно. Да так, что и через годы не мог забыть и простить ей сказанное.
Много девок прошло через его руки за это время. Ни одна не оттолкнула, наоборот, сами просили о встрече. Он не всегда соглашался. А вот эта…
«Интересно, сумел бы оттрахать ее в темной подворотне? Возникло б желание к ней? А может, и не захотел бы! Ведь целым городом залапана. Как тряпка! Но живет с ней мужик, даже мальчишку ему сумела родить. Нет, я на такое не пошел бы никогда, — размышляет Мишка у окна, разглядывает улицу, прохожих. — Все спешат. Еще бы! Рабочий день закончился. Вон баба сумки прет. В них половина магазина поместилась. Еле тянет. Смешно переваливается, часто отдыхает. Ее ждут где-то. А вон дедок спешит куда-то враскорячку. Ишь, паскудник старый, в милицию юркнул мышью. Не иначе донос на кого-то настрочил. А это что за мадам? Тоже к ментам навострилась? Уж очень похожа она на Русалку. Но быть не может. Эта не возникает к лягавым. Знает, чем рискует. Но не может другая… Дай разгляжу!»
Достал из стола отцовский бинокль, подошел к окну, но женщина уже вошла в здание.
«Ну и хрен с ней. Может, жена лягавого или за паспортом какая-то возникла? Интересно, чем сейчас заняты менты? Тоже скоро расползутся. Только в дежурке хмыри останутся. Всю ночь будут пить и играть в карты. Проигравшего погонят за водкой. А что делать ночь напролет? Надо как-то убить время… А это кто? Следователь, видно. Во обложился бумагами, аж не видать. Чё делает?»
Мишка навел бинокль на стол. Но почерк у человека такой, что читать невозможно. Перевел дальше, на женщину, сидевшую напротив в кабинете мента.
«А ножки у нее ничего. Ишь, сняла сумку с руки, раздевается. Давай шустрее! Не все лягавому, мне тоже охота увидеть!»
Поднял бинокль чуть выше и онемел: «Лелька! Опять у лягавых! Корешей сдает! Ну, с-сука! Шлюха гнилая! Тут уж не слухи, сам вижу. Вон как щебечет у следователя, тот еле успевает писать. Хорошо, что я не был с крутыми там, иначе б паскуда впихнула в ментовку, не оглянувшись. Сколько же с ним квохтать станет? — Достал пистолет. — Может, дождаться, пока она выйдет? Но когда они закончат? Следователь не дергается, значит, еще есть время».
Огляделся Мишка и понял, что стрелять в Русалку лучше с чердака. Он бесшумно открыл дверь чердака, наглухо закрыл ее за собой и поднялся по лестнице легко, по-кошачьи.
«Вот она, не смылась! Это хорошо!»
Сбоку послышался шорох. Мишка оглянулся. Истошно взвыл черный кот.
— Отвали, придурок! — замахнулся Волчок, кот мигом выскочил на лестницу. Снова взвыл. Мишка услышал, как хлопнула дверь у соседей. Гальванщик вернулся с работы.
«Ну почему мне все мешают? Ведь если не отомщу за братков, меня за человека держать не станут. А влипни, не помогут. Да и кто я без них? С работы попрут. Ведь даже эта стоянка в их клешнях. Да и не только за них. Меня она испаскудила как последнего…»
Прилип к окну чердака и только прицелился, Лелька встала, пошла не к двери, чего испугался Мишка, а к окну.
— Прощай, Русалка, — сказал Мишка еле слышно и выстрелил…
Он увидел посыпавшееся стекло, упавшую Лельку и мигом выскочил с чердака. На короткие секунды заскочил домой. Спрятал пистолет в отцовский стол и, взяв из тумбочки все свои деньги, выскочил из дома. Поймав такси, примчался к гаражу. Отчим как раз ставил машину, собираясь тут же вернуться домой. Увидев Мишку, испугался не на шутку. Понял, что-то произошло, а у паскудника хорошего не случалось.
Лицо парня было бледным, нервно подергивались руки.
— Что стряслось? — спросил отчим, вспотев от страха.
Мишка огляделся. Такси уехало. Вокруг никого.
— Бабу я убил, — сказал срывающимся голосом.
— Какую? За что?
— Теперь не важно, кто она. Ее нет. Она крутых засвечивала в ментовке! Понимаешь, лягавым сдала корешей! Мусорам!
— Тебя тоже?
— Нет. Я с ними не был!
— Зачем урыл?
— Она братов высветила! Всех!
— Отморозок! Козел! Что ты натворил? Я договорился завтра познакомить тебя с Катькой! А ты что отмочил? Садись в машину! Поехали к бабке в деревню, пока менты не повязали. Прыгай, гад! По дороге поговорим!
Мишка рассказал все. Его одолел страх, он и развязал язык парню. Впервые убив человека, почувствовал весь ужас случившегося, понял, сколь все непоправимо. Он знал, что крутые на своих разборках, случалось, убивали людей. Мишка слышал, но видеть, участвовать в том, а тем более убивать самому — не приходилось. Волчок не видел мертвую Русалку. И боялся этого больше всего.
