— Как он согласился прийти к нам?
— Знаешь, Стеш, выбора нет у него! Он пока пошел за мною. Куда угодно. Он верит мне. А дальше, думаю, оттает сам.
Утром, проснувшись на печке, Сережка ждал, когда его позовет Александр. Но… Тот уже ушел в лес рисовать новую картину. А на печку залезла Ленка:
— Чего разоспался? Иль после бани разморило? Пошли в кухню. Там бабуля блинов напекла. Со сметаной поешь. Ты какое молоко любишь?
Парное иль топленое? Я холодное люблю! А Любка — с медом! Тебе какое надо? Наши мне сказали накормить тебя. Но доставать из печи сам будешь. А то я еще не подросла. Ну, слезай. А то Любка сама все конфеты с елки слопает. И нам не оставит! — поторопила мальчишку.
Сережка целый день играл с девчонками. Катал на спине Ленку, изображая коня, в прятки, в жмурки играли до темноты. Мальчишка и сам не заметил, как вернулся в детство.
А когда ночь подкралась к дому, кто-то в окно постучал. Варвара выглянула. «Опять бандюги! Пропали мы. Нынче защитить некому!» — побледнела баба.
— Что им надо? — подошел к двери Александр.
— Деньги! Не ходи, убьют! — пыталась удержать Стешка. Но человек упрямо шагнул на крыльцо, закрыв за собою дверь.
Как ни прислушивались в доме, слов разобрать не могли. Сережка вышел в коридор. Оттуда скользнул в сарай. Отворив дверь во двор, вышел уже с вилами:
— Дай? им! Вломи! — ткнул вилами в темноте в незваного гостя. Тот взвыл. Скатился с крыльца. Второго Александр отбросил кулаком к самым воротам. Тот рухнул ничком в снег. Сергей с Александром живо связали их.
— В милицию надо сдать!
— Вломить хорошенько, больше не придут сюда.
— Э-э, нет! Еще как нагрянут!
— Шкет! Отпусти! — послышался голос. Сережка, услышав свою кличку, подошел к мужику. Посветил в лицо спичкой. Узнал…
— Ты здесь приморился!
— Да. Тут живу.
— Надолго ль, Шкет? — спросил бомж.
— Навсегда. Усек? И больше здесь не возникай! Увижу, уже не смоешься! — развязал мужика.
— Зачем ты его развязал?
— Так надо. Я знаю обоих. Не надо к лягавым. Они уже не придут сюда, — ответил мальчишка.
— Откуда знаешь?
— Такой закон. Где свой приморился, там навар не снимают. Это не воры. Бомжи! Навсегда уйдут. Пошли в дом, — позвал Александра, успокоившись.
— Ты вилами его здорово достал?
— Нет! Он больше испугался. Не ждал.
— А если заражение будет?
— Ништяк, пропердится. Я его знаю, — ответил Сережка, входя в дом.
Бомжи и впрямь вскоре ушли в деревню. Александр с Сережкой видели, как они вышли за ворота и, не оглядываясь, поплелись в Дубровинку.
— Чего они хотели? — подошла Любка к мальчишке.
— Пожрать. Или денег на жратву. Да кто теперь даст даром кусок хлеба чужим людям? Я вон, когда в бомжи свалил, поначалу чуть не сдох. Бродячие псы сытнее меня жили. Потом научили выживать. Вот такие, как эти! — кивнул за окно. — На огороды делали налеты, на дачи. Белье с чердаков таскали. Потом загоняли его. В общем, перли все, что плохо лежало. Дачи обчищали. Я боялся. Самым трусливым был. За это били часто. И один раз я решил поспать на железнодорожном вокзале в зале ожидания. Но туда пройти можно было только с билетом или за деньги. У меня ничего этого не было. Решил я примоститься к какому-нибудь дядьке и под видом его сына пройти наверх — в зал ожидания, — шмыгнул носом Сергей и продолжил: — Долго я ждал. Много людей прошли в зал ожидания. Но все не то. Уже под вечер один появился. Я его нюхом почуял, что проведет меня. Сунул руку к нему в ладонь. И прошусь, мол, отведи наверх, будто я твой сын. А он аж подавился и спрашивает, зачем мне нужен зал ожидания? Ну, ответил, что хочу не на полу, на стульях поспать. И еще там пассажиры часто объедки оставляют. А я уже три дня не жравши. Он взял меня. Провел наверх и не отпускает. Подвел к тетке. Это его жена была. Жопа в три раза толще, чем у Варвары, — оглядел бабку, та смутилась, покраснела. — И говорит ей, мол, Зин, а Зин, давай этого пацана себе возьмем. Он — беспризорник. Нашим сыном станет. Та, как будто ей иголку в задницу воткнули, развизжалась. И на своего дядьку понесла всякую вонь. Обзывала грязно. Я послушал, жалко стало мужика. Он несчастней меня. И говорю, что не хочу к нему даже на минуту. С такой теткой не то что человек, собака не уживется. А и ему, чем с ней жить, лучше в бомжи свалить. Баба та чуть с ума не сошла. Во орала! А люди, что в зале ожидания были, поддержали меня. Много жратвы дали и денег. А дядька тот догнал меня, предложил к своему брату поехать. Насовсем. Тот, мол, тоже в бездетных. Но я отказался. Все бездетные бабы — жадные. Да еще он проговорился, что жена брата бухгалтером работает. Я этих бухгалтеров ненавижу, как лютых врагов. Они всякий кусок и глоток просчитывают. Скупее их в целом свете нет никого! У меня та, что родила, тоже бухгалтер. Не знаю, зачем они вообще в этой жизни нужны. Никому от них тепла нет. У них в середке вместо сердца — счеты, — понурил голову.
— Сереж, мы тоже не из красавиц. И не без своих горбов. Они у всех имеются. Но ты, если
что, скажи прямо. И постарайся остаться у нас. Мы тоже немало горя нахлебались. И тоже души в синяки избиты. Все от того, что за доброе зло в ответ получали, — проговорила Стешка.
— Когда я с отцом дома жил, все было нормально, — глянул мальчишка на Александра и продолжил: — Я хотел в электронку поступать после школы. Да сорвалось. Если не выгоните, буду с вами жить. Научусь, что нужно делать. Картошку копать умею. В бомжах научился. Теперь вот сажать ее надо суметь. Ну еще яблоки, груши запросто соберу. И где что надо, скажете. Если что, покажете, как делать надо. Даром хлеб есть не буду! — пообещал совсем по-взрослому.
— Сережка, да ты не в работниках у нас! Мы в сыновья тебя взяли! — вырвалось у Стешки невольное.
— В сыновья? У вас своих двое! Их надо кормить! Я чужой! Таких дарма не держат, — не поверил в услышанное.
— Где сумеешь, поможешь. А требовать — не могу. Сам увидишь. Пусть не сразу. Но только не за кусок хлеба. Он каждому от Бога! — добавила Стешка.
— Свыкайся! Нехай сердце болеть перестанет. Когда память отпустит, сам увидишь, где и чем подмочь. Девчонки подскажут. Они тебя уже признали. И ты растепливайся, — посоветовала Варвара.
Сережка каждое утро, просыпаясь, спрашивал Варвару, чем может помочь? Та смеялась:
— Наберись силенок вначале, вырасти. А уж потом поговорим.
Но мальчишка не хотел ждать. Он чистил сарай, учился рубить дрова, носил воду, отгребал снег, сбрасывал его с крыши. Перебирал вместе с Варварой и девчонками картошку в подвале. Старался не сидеть без дела. А однажды попросил у Варвары разрешения посмотреть ее старую швейную машинку. Она уже давно ржавела в углу.
Разобрал ее по винтику. Неделю над ней потел. А потом, никто глазам не поверил, машинка словно ожила, заново в свет появилась. И снова стала шить, даже лучше, чем прежде.
