— Сколько лет ее дочкам?
— Семь и пять лет. Уже помощницы. В избе полы метут, моют. Во дворе, в сараях все чисто. Посуду со стола приберут. Стешка их в руках держит крепко. Растит в строгости.
— Детям ласка нужна. Строгость они еще увидят в жизни. Пока они дети, пусть бы меньше плохого видели. Детство, оно как сон. Приснилось — и нет его. Слишком короткое.
— С чего взял, что худое видят? Строгость — не зло, а порядок! — насупилась баба.
— Порядок? Где он теперь?
— В семье без него неможно. Он во всем! Коль мать велит — сполни!
— Ишь ты! Как загнула! А коли мать не права?
— Такого не бывает! — нахмурилась баба.
— Еще как бывает! — не согласился Николай и помрачнел, вспомнив что-то свое — сокровенное и больное, о чем не хотелось говорить вслух.
— Вот мы и приехали, Миколай! — указала Варвара на дом, стоявший в гуще деревьев. В темноте едва проглядывалось освещенное окно.
Значит, в доме не все спали. Ждали Варвару. Беспокоились.
Едва она открыла ворота, в доме распахнулась дверь. И в освещенном проеме появилась Стешка.
— Мам! Это ты? — окликнула от порога.
— Кто ж еще?
— Чего так долго?
— Ты лучше кобылу заведи! Хлеб с телеги занеси. И гостинцы принеси, что я в районе купила.
— Объявленье на мужика дала?
— Я без него обошлась покуда. Вон, гостя принимай. Жить у нас станет! — вывела Варвара Николая из темноты и подтолкнула к порогу: — Иди в избу! Я сама здесь управлюсь.
— Э-э, нет! Я сам распрягу кобылу. Только покажи, куда все повесить и поставить, — заартачился Николай.
— Где ж ты его взяла? — подошла Стешка. И, оглядев мужика сочувственно, добавила: — Хотя разве сыщется лучший по объявленью, да еще на нашу ораву?
— Объявленье? Это о чем? — не понял мужик.
— Ну как? А мать ничего не сказала? А откуда вас взяла? — удивилась Стешка.
— Потом проскажу. Давай Шурку в стойло заводи! — заранее краснела Варвара от предстоящего разговора с дочкой.
Что греха таить? Хотелось найти мужика Стешке. Сильного, молодого, красивого. Чтоб вышиб из сердца ласками память о неудачном замужестве, чтоб стал отцом девчонкам. А и Стешке мечталось о том длинными ночами. Верила, как в сказку — в счастливую удачу. А она объявилась во дворе худющим мужиком. С серым, землистым лицом. Куда такому в мужики, в отцы. Он и для деда староват. Его за жердь спрятать можно. Какой из него хозяин и помощник в доме? Смехотища — не мужик. «И для чего его мать привезла?» — недоумевала Стешка.
Ей хотелось узнать, откуда он взялся? Неужели вот так сразу выдали его по объявленью? Если так, почему не дождалась чего-нибудь получше? Почему этого?
Оглядела Николая и, усмехнувшись, подумала:
«Его будто из морга украли… Небось решили, что в деревню и такой сойдет. Откормится. А получше да — покрасивее для своих, городских, приберегли», — зло стеганула кобылу, заводя в стойло.
— Это она Миколая нашла! — указала Варвара на клячу.
Стешка, едва продохнув от удивленья, еще ударила кобылу:
— Иди, дура! — подтолкнула к кормушке и спросила: — Это где ж она его сыскала? Уж не на погосте ли?
— На дороге он лежал…
— Кто-то обронил. А поднять поленился, — рассмеялась Стешка. И, взяв хомут из рук Николая, повесила на крюк.
— Он меня от разбойников сберег. Мальцы напали. С ножиками. Деньги хотели. Меня с телеги выкинули. Если бы не Миколай, в куски изрезали б. Он за меня вступился. А они даже Шурку ножами попороть грозились. Но спутались мужука. В кусты сбегли, что зайцы. А когда к деревне подъезжали, опять двое на дороге. Я их не признала. Закурить просили. Миколай Шурку бегом погнал мимо. Так они вслед грозились. Если б одна была, навряд воротилась бы вживе, — выдохнула Варвара.
— Откуда они все взялись? Никогда раньше не было такого на нашей дороге, — изумлялась Стешка.
— То раней. А нынче — напасть сплошная. Вот и говорю, Миколай хоть и шкелет, но мужик что надо! — повысила голос Варвара, позвала всех в дом властно, по-хозяйски. — Умойся с дороги! — предложила Николаю. И велела Стешке: — Полотенце дай!
Покуда женщины накрывали на стол, Николай огляделся.
Дом и впрямь обветшал. Долы рассохлись, прогнулся потолок. Из окон сквозило. Все двери скрипели на все голоса. Стены покрывались сырой плесенью, какую женщины частенько смывали и забеливали. Но помогало это ненадолго.
В темных углах появился грибок. Николай понял, что в доме и впрямь много лет не было хозяина. А и он сам надолго ли здесь? Вон как встретила его Стешка. Все норовит высмеять.
— А вы к нам надолго? — услышал внезапно ее вопрос.
— Не знаю. Как получится. Это не только от меня зависит, — ответил смутившись.
— А что? Вам больше некуда пойти?
— Стешка! Отвяжись от человека! — послышался голос Варвары.
— Нет. Я ничего плохого не подумала, но почему вы валялись на дороге?
— Стешка! Уймись! — вышла Варвара из кухни с тарелкой котлет. — Ешь, Миколай! Прости мою дуреху. Ведь, спасая меня от бандюг, ты и не знал, за кого тебя могли пропороть ножами. Ешь! На глупых не обижайся! — Огрела дочь злым взглядом: — Принеси сметаны!
Николай ел за обе щеки. Он забыл, когда ел в последний раз. Он стыдился признаться бабам, что не сердце подвело его, что чудом остался жив. А, оказавшись в телеге Варвары, пришел в себя от запаха хлеба. И, нащупав в мешке, вытащил буханку и съел, пока Варвара говорила с кобылой и, не оглядываясь на него, торопила клячу домой.
— Шкелет! — усмехнулся Николай, вспомнив, как назвала его Варвара.
Стешка о многом хотела спросить его. Но наткнулась на строгий взгляд матери, мигом прикусила язык.
«Сама привезла, сама и выгонит», — решила про себя, не веря, что этот чужой человек сможет надолго прижиться в их семье.
— Нынче тебе на топчане постелим. Завтра истопим баньку. Помоешься, попаришься и тогда — в постели спать станешь, — сказала Варвара.
Николай уснул, едва коснувшись головою подушки. Он не слышал, о чем тихо переговаривались за тонкой перегородкой Варвара со Стешкой.
— Мам! Ну зачем ты его привезла? Это ж дармоед! В чем сможет помочь, что умеет? Ведь ты даже не знаешь, кто он и откуда? Может, уголовник…
— Закинь! Иль ты порешила, что на мужука по объявленью тебе гарантию дадут? Хрен там! Тоже любого, кто подвернулся, того и прислали бы! Еще поганей этого. Пропойцу иль дворнягу, короче, бездомного, никому не нужного. Путёвые и без объявлений обходятся. А бросовые — по объявленьям, как по лотерее, разыгрываются. Кому как подвезет.
