— Это верно! Но, мужики! Кто в жизни без них обошелся? В женах иль в блядях, все равно бабы… И нам без них — никуда! — вступился Николай.
— Ты это в какую степь повернул? Иль уж простил свою? — прищурился Макарыч.
— В жизни не знаешь, кто перед кем больше
виноват? А и кроме семьи, куда подамся? К сестре в деревню? Чем она лучше Арпик? К старикам? Попреками изведут. Нет у меня другой дороги!
— Это почему? Давай ко мне в деревню.
— А хочешь — со мной!
— У вас чем лучше? Та же беда! Сами не знаете, к чему вернетесь и ждут ли вас? Плохо ль, иль хорошо, к семье поеду! — решился Николай.
Вышел на свободу в конце весны. И снова, как в первый раз, решил не предупреждать жену о своем возвращенье.
Был вечер, когда Николай вышел из автобуса на своей остановке. Возле дома играли дети.
— Может, и мой Павлик среди них? — вгляделся в лица ребятишек. Но не узнал. Позвонил в двери. Услышал мальчишечий голос:
— Кто там?
— Это я, Павлик! Твой отец!
Дверь мигом открылась. И Николай не успел опомниться, как мальчишка повис на шее:
— Ты пришел! Папка! Прости меня…
— Где мать? — спросил Павлушку, едва тот отпустил шею.
— Она на работе, — ответил уверенно.
— Какая работа? Посмотри, который час!
— Я знаю! Мама на полторы ставки работает.
— Это где? — исказила лицо кривая, недоверчивая усмешка.
— Она сейчас в больнице. В девять будет дома.
Николай огляделся, увидел девчушку, выглянувшую из спальни. Она смотрела на Николая удивленными, любопытными глазами.
— Выходит, ты за хозяина? — спросил сына.
— Не совсем. Я больше за няньку. Вот Наташку отведу во двор погулять на час, потом уроки сделаю и спать. А мамка поесть приготовит, постирает. Она везде успевает.
— Бабушка из Сероглазки приезжает к вам?
— Мы туда ездили зимой. Там две бабушки. Все старые совсем. И болеют. Наверно, потому, что мамка — врач. Не то кто б их лечил? И все жалуются. Денег просят. Обе тебя ругают. Говорят, что без головы жил! А мама плачет…
— Без головы? Они без сердца жили. Почему о том промолчали? Почему вас на лето к себе не забирают?
— Мамка нас не отпустит от себя. У нас бабки плохие.
— Как? Почему? — изумился Николай.
— А разве она не писала, что меня бабка положила в больницу на похудение. Толстяком посчитала. Меня там голодом морили. Мамка тогда в командировке по районам была. Приехала, а меня нет. Бабка отдохнуть решила. Мама ее даже избить хотела. С тех пор — ненавидит. А другая бабка пирожки испекла. Мы с Наташкой чуть не умерли. Две недели не вставали. А бабка говорила, мол, все соседи ели и она! Никто не болел! И вы не пирожками, чем-то другим отравились. Но мы в тот день ничего больше не ели… И я больше к бабкам не поеду! Пусть сами помирают. Чем скорей, тем лучше.
— Пашка! Откуда в тебе столько зла?
— Я не злой, я — правильный! Зачем Наташку называть выблядком? Она — моя сестра! Зачем тебя обзывать негодяем? Ты — мой отец! Почему мою мать звать сукой? За что нас проклинать? И это хорошие бабки? Не надо мне их! Не хочу. Лучше без них жить. Самим! Они говорили, что ты никогда не приедешь к нам.
— Успокойся, Павлик! — прижал к себе сына. Гладил плечи, голову. И только тут приметил, как Наташка подставила головенку под его руку и ждала, затаив дыхание.
— Иди ко мне… Дочурка! — сорвал с пола, взял на руки, подкинул до потолка.
Наташка взвизгнула от неожиданности. Раскинула ручонки, рассмеялась.
— Пап! А ты к нам насовсем? Ты больше не уйдешь от нас? — спросил Пашка.
— Нет, сынок! Не уйду! — не увидел, как в комнату вошла Арпик.
— Здравствуй! — сверкнули радостью глаза. Ведь Наташку взял на руки, значит, признал…
— Почему не написала, что на полторы ставки работаешь?
— А зачем? Хотела Пашке велосипед купить. Давно просит. Я откладывала понемногу. На половину велика уже собрала, — рассмеялась звонко.
— Ничего, Арпик, купим детям велики. Не о том печаль. О том, что сын мне рассказал. Про наших матерей…
— Павлик! Зачем ты поторопился. Неужели подождать не мог? — упрекнула Арпик сына.
— Я правду сказал. Ее лучше сразу знать, —
возразил мальчишка.
Николай недолго отдыхал. Уже через неделю пошел искать работу. Он думал, что устроится без проблем. Но не тут-то было.
В строительном управлении, где Николай работал раньше, его не взяли. Отказали наотрез. Мол, штат укомплектован. А в бригады, сами рабочие смотрят, кого принять. Управленцев не слушают.
Пошел к работягам. Те, даже не выслушав, отказали. Мол, самим расценки урезали. С кем-то еще делиться смысла нет. Нынче строительство сокращается. Мало заказов, плохо с материалами. Оплата на обе ноги захромала. Так что извини… Взять не можем.
Обошел еще два стройуправления, все участки, даже ремстройцехи, побывал в дорожном управлении. Везде отказы. Словно все сговорились. И тогда он решил сходить на мебельную фабрику.
— Ты что? В зоне разве могут научить нашему делу? Тоже мне — специалист… У нас теперь принимают людей не ниже как с пятым разрядом. А у тебя третий! Куда с ним? Ни в один цех не возьмут. Это раньше мебельщиков не хватало. Теперь их хоть задницей ешь! Столько мебели не требуемся, сколько нашего брата развелось. Своих! Вольных! Не обосравшихся! А тебя кто рискнет? Ты с какой статьей в зону загремел? Ну, кто тебя возьмет на свою шею?
На целлюлозно-бумажном комбинате поговорили вежливо и снова отказали. Мол, производство сворачивается. Своя продукция не пользуется спросом. Качество хромает. Все от того, что оборудование старое. Потребитель предпочитает зарубежную бумагу. Потому цеха простаивают, что нет заказов. А зарубежка, закупив наше сырье за копейки, бумагу на нашем рынке продает за большие деньги. Но… Изменить эту ситуацию никто не может.
Николай объездил и обходил весь Красноярск. Побывал всюду, говорил со многими людьми. Выслушал кучу всяких советов. Домой возвращался усталый, раздраженный, угрюмый.
— Где найти работу? Куда приткнуться? Везде осечки. Либо предлагают такое, на что идиот не согласится! Ну это ж надо? Требуются рабочие на бойню! Или подметалы! Еще почтальоном согласились взять. Там, мол, пенсии старикам разносить некому. Они иногда на чай подают. Иная старуха даже супом накормит! И это мне! Еще на складах грузчики нужны. Но оклады ниже, чем у дворников. Спросил, почему так? Ответили, мол, недоплату сами компенсируют. Воруют. Но если кого поймают, на того все повесят, — злился Николай, рассказывая Арпик о своих неудачах.
— Ничего, Коля! Не переживай! Ты ничего не потерял. Голова и руки на месте. Работа будет! — успокаивала Арпик.
