— Мародеров при Борисе поймали?
— Нет. Он уже уехал к тому времени.
— Никому не пишет? — спросил Николай.
— А кто мы ему? Да и он… Расстались без
жалости. Всяк свою судьбу ищет.
Николай понял, что судьба никого не обошла своим вниманием. Ведь именно Евгений и Лукич, только эти двое, не поверили никому. И в процессе не позорили его — Калягина. Вот и живы…
— Николай! Тебе хоть есть на что жить? —
спохватился Евгений.
— Не сдохну. В зоне выжил, в дурдоме не откинулся. А уж на воле — устою. Не беспокойся…
— Позвонить Павлу или нет? — И все же, набрав знакомый номер, услышал голос Арпик, спросил хрипло:
— Не узнаешь? Говорят, даже имя мое забыла!
— Ну нет, Николай! Меня, как всегда, оболгали! А ты где? Откуда звонишь? Из города? Неподалеку от меня? Чего ж не зайдешь? Нет, не обременишь. Уже закрылся занавес, и я на пенсии. Второй год. Времени у меня много. Так что могу уделить внимание тебе. Кстати, и о Павле расскажу. Он вчера улетел во Владивосток. Там его судно на ремонте стоит.
— Странная ты баба! То гонишь, стыдясь меня! То зовешь! Где ты истинная, а где в маске? — усмехнулся Николай.
— Теперь мне, пенсионерке, все равно, кем ты работаешь!
— А если нигде? Не будешь звать?
— Безработные сегодня не новость!
— Я не просто безработный! Я из дурдома две недели назад вышел. Десять лет там отбарабанил! — скорчил трубке идиотскую рожу. И представил, как Арпик испугается, бросит трубку. Но вместо этого услышал:
— Для меня это не новость. Я знаю обо всем. Твоя сестра Ольга звонила Павлику и рассказала все. Как видишь, мы в курсе твоих дел. Ты уже ничем не удивишь и не испугаешь.
— Вот так?! Ну, а на мой визит сколько времени отведешь?
— Не дури и не паясничай! Если хочешь, приходи, поговорим!
— А если и впрямь приду?
— Ставлю кофе варить. Понял? Жду!
Николай не сразу решился позвонить в двери.
Потоптался у порога. Послушал. Не доносятся ли посторонние голоса из квартиры? Но за дверью было тихо. И он нажал кнопку звонка.
— Входи! Открыто! — услышал из комнаты. Вошел. И глазам не поверил… Низкорослая, седая, изможденная старушка, включив свет, смотрела на него.
— Арпик! От тебя одни глаза остались! — сдавило сердце болью.
— О чем ты, Николай! Иль забыл, сколько мне лет и сколько пережито? Жизнь с тобою была не медовой. Вот и состарилась прежде времени. А и ты! Глянь на себя! Одни морщины и седины… Будто из могилы в самоволку убежал! Смотреть больно!
— Ладно меня по костям разбирать. Тебе дай волю, всех изговняешь!
— Грубияном ты был, таким и остался! Да ладно! Проходи! — провела в комнату, пропахшую нафталином. — …Павлик теперь работает старпомом. На большом судне. Торговое оно. Хочет перебраться с семьей во Владивосток. Там он скоро получит квартиру. В самом центре. Считает, что так лучше и удобнее. Оно и верно. Туда они заходят под разгрузку и погрузку. Где два дня, а порой — неделю стоят. С семьей эти дни побудет. Всякий раз не налетаешься в Красноярск. Дорого. Да и времени в обрез. Сам знаешь, сколько уходит сил на дорогу…
— Что случилось с ним в рейсе?
— Не с ним! Судно обледенело. Обычная ситуация в море. Такое уже не раз…
— И ты спокойно соглашаешься, чтобы он переехал во Владивосток?
— А что смогу? Что изменится, если он оставит семью здесь?
— Разве не может работать на берегу, где меньше риска?
— Он и слушать не станет…
— А ты пыталась говорить с ним?
— Нет. Знаю, бесполезно!
— Где он сей мае?
— На судне!
— Когда вернется?
— Обещал через неделю приехать, — ответила Арпик и предложила: — Теперь он ни меня, ни тебя не станет слушать. У него есть свой капитан — его жена. Как она скажет, так и будет. Хочешь поговорить с нею?
— Давай! — взял трубку, набрал номер телефона, подсказанный Арпик.
— Дед? А ты откуда взялся? — услышал удивленный мальчишеский голос.
— Я от бабушки звоню! — еле сориентировался Николай.
— А мамка говорила, что ты — псих! Это правда?
— Я болел. Но теперь вылечился.
— А бабушка рассказывала, что ты во всех тюрьмах сидел!
— Андрей, мама дома? — расхотелось продолжать разговор с внуком.
— Мама скоро придет. Она в магазине!
— Тогда попозже позвоню! — Хотел положить трубку и услышал в ответ:
— Дед! А ты долго у бабки будешь? Или опять в тюрьму пойдешь? Бабка говорила, что не успевала сухари сушить. Так я тебе баранок принесу! Целый мешок! Но ты не убегай, слышишь?
— Слышу, Андрей! Только баранок мне не надо. Я их не люблю. И сухари не ем. А когда мама придет, скажи, что я ей передал привет. И пусть она папку бережет. Я всех вас очень люблю!
— Скажу ей! Только ты трубку не клади. Я еще хочу поговорить с тобой. Ты к нам придешь?
— Если мама пригласит, приду!
— А если я позову? Придешь?
— Обязательно! Примчусь!
— Тогда крикни мне с площадки, что это ты, я тебе открою! — пообещал внук.
Николай, положив трубку, с укором глянул на Арпик:
— Значит, я все тюрьмы прошел? А ты мне сухари едва успевала сушить? Хорошенькое мненье обо мне у внука. Иль думала, что никогда с ним не увижусь?
— А что могла ответить ему? Андрюшке и без меня нашлось кому о тебе рассказать.
— Знаешь, и в этот раз я пострадал от беззакония! Это официально признано! Нашли виновных! Мое имя очищено!
— Через десять лет? — рассмеялась Арпик. — Если бы еще пяток лет подождали очищать было бы некого. И теперь ни к чему! Жизнь прошла! Ты потерял ее! Просмотрел. Виноват иль нет, твой сын вырос без тебя. Он не знал отца, хотя ты был живой. Какая ему разница, с каким именем ты жил? Он рос безотцовщиной!
— Разве в этом нет твоей вины? Тебе ли говорить?
— А в чем я не права? Что родила дочь не от тебя? Сама и вырастила! Ты сына на годы забывал! Что не смирилась с работой могильщика? А не из- за нее ты попал в тюрьму?
— Из-за мародеров! Целой банды!
— Если б ты тогда меня понял! Ну скажи мне, почему тебя, а не другого заподозрили и осудили? Почему ты, а не они попали в дурдом на целых десять лет? И главное, почему приговор в отношении тебя отменили через три года, а пробыл в психушке еще семь лет?
— Потому что никто обо мне не вспомнил. И кроме упреков сухарями, ничего от вас не знал. Ты — врач! А меня вылечил чужой человек. Поверил в мои возможности. Добился своего. Спасибо ему на том. А ты кто для меня? Бывшая жена! Что общего у нас с тобою, кроме сына?
