— Успокойся, Макарыч! У меня целую жизнь отняли, искалечили всю судьбу. Зачем живу и сам не знаю! — сознался Николай.
— Во! Потому и ботаю тебе! Давай кучей дышать, своей сворой! — настаивал Макарыч.
— Сколько иметь буду? — настырно повторил вопрос Николай.
— Не меньше двух лимонов в неделю!
— Недельный заработок — два куска? — уточнил Калягин.
— Не меньше!
— Согласен! — ответил, не задумываясь.
— Тогда завязываем бухать! — оглядел круглый зад официантки, похлопал по нему и сказал вздохнув: — Эх-х, времени маловато! Придется в другой раз сюда свернуть! — Рассчитался щедро и вышел, не покачнувшись, несмотря на то, что один выпил три бутылки коньяка.
Вместе с Макарычем Николай пришел в гостиницу. Возле нее, на платной стоянке ждала человека загруженная фура.
— Вот на этой я мотаюсь! А твоя — вон та будет! — указал на фуру, стоявшую поодаль.
— Чем загружена?
— Водяру повезешь! Самый ходовой товар. В Тюмень. Куда и кому, все запишешь. Товар по накладной. Что взять из Тюмени и куда отвезти, тоже подскажу. Пока, с неделю, помотайся с прежним экспедитором. Наловчись. Но держи ухо востро. Не доверяй никому! Я с тебя спрошу за все! Как с кента. Если скурвишься, щадить не стану. Вот тебе аванс, на мелкие расходы! Тут — лимон! Встретимся через три дня. Твой водило и экспедитор знают, где меня шмонать! Давай, Николка! Полезай в машину! Я козлам ботну о тебе, — вызвал из кабины двух мужиков и, указав на Калягина, сказал:
— Мой кент! Он будет «пахать» с нами. Чтоб за пару недель отшлифовали. Как надо подготовьте. Я ему другую фуру дам. У вас — стажировка! И смотрите, по пути — не бухать. «Пушки» держите наготове! — Последнее напутствие Николай пропустил мимо ушей, не услышал…
— Тогда мы поехали! — сказал шофер и протянул руку за деньгами. Макарыч отсчитал. Отдал водителю, потом экспедитору. Те быстро вскочили в машину, развернулись на площадке и поехали по окраине — на кольцевую, уводящую из Красноярска далеко-далеко.
Мужики коротко оглядели Калягина.
— Как зовут тебя? — коротко спросил водитель.
— Николай!
— Меня — Ленька! А его — Виктор! — кивнул на экспедитора.
«Вот черт? Забыл Арпик предупредить, чтобы не ждала!» — подумал, когда машина, набрав приличную скорость, вышла на магистраль.
«А, ладно! Откуда-нибудь позвоню», — успокоил себя и устроился на сиденье поудобнее.
Шофер, назвавшийся Ленькой, словно потеряв интерес к Николаю, насвистывал какую-то мелодию, внимательно следил за дорогой. Экспедитор Виктор, немного помолчав, спросил Николая:
— Ты семейный?
Николай пожал плечами, не зная, что ответить, и спросил:
— Какая разница?
— Оно, конечно! Мужик всегда так, чуть от дома отошел на шаг — уже холостой! Потому и зовут бабы нас кобелями, что в каждом городе по десятку жен. Хотя, а как иначе, если с законной половиной раз в году видишься. Имена детей забываешь…
— Побочных? — рассмеялся Ленька. И добавил: — Где их упомнишь? За год по два десятка. Откуда знать, кого завтра осчастливишь? А и дети нас не знают. Эти — дорожные… Витька их называет придорожными цветами. А у тебя имеются дети? — обратился к Николаю.
— Сын. И внуки. Двое!
— Счастливый! И как же это тебя Макарыч уломал по свету мотаться? Иль с бабой повздорил, что решил остудить долгой разлукой?
— В нашем возрасте уже не страшно! — отмахнулся Николай, заметив на обочине магистрали кучку «голосовавших» парней. Водитель сбавил скорость, но, подъехав почти вплотную, нажал на газ, машина помчалась по магистрали, оставив парней далеко позади.
— Зачем ты так? К чему ребят обманул? — удивился Калягин.
— Ты первый раз на фуре дальнобойщиков?
— Конечно!
— Тогда знай! На трассе ночью нет ребят! И упаси Господи, поверить «голосующему». Если дышать хочешь, забудь о доброте и сочувствии. Иначе простись с семьей — и навсегда.
— Почему?
— Сразу видно, пороху не нюхал. А Макарыч, старый черт, промолчал. Не решился говорить правду. Иначе вряд ли согласился б!
— О каком порохе мелешь? О чем Макарыч умолчал? — удивился Колька.
— О чем не протрепался? Ну, теперь уж мы далеко. Можно и сказать. Знай, Николай, работа наша и жизнь хуже собачьей. Это от чистого сердца говорю тебе — истинную правду. И Витька не даст сбрехать! Мы уж всякого натерпелись и навидались. Потому как именно мы — дальнобойщики — нынче самый лакомый кусок для рэкетиров — бандюг с большой дороги. Они останавливают фуры всякими путями. Перегораживая дорогу иль выйдя на проезжую часть. Им главное — попасть в кузов иль в кабину. А дальше дело техники. Поверь, они жалеть не умеют никого. Они знают, по этой магистрали фуры не бегают порожними. А любой товар — это деньги! За них они родную мать не пожалеют… Потому подбирать попутчиков теперь опасно. Не то время, не те люди!
— Да что могут сделать нам зеленые юнцы? Троим мужикам? — засомневался Николай. — Всю эту кодлу в минуту скрутим в штопор.
— Как раз! От крутых кулаком не отобьешься. У них «пушки». Они не только тебя размажут, а и покрышки продырявить могут. Потому сделал финт, вроде торможу, взять их хочу. А сам выключил габариты, чтоб не сориентировались, и по скоростям!
Николаю стало не по себе. Но все же спросил:
— А давно шоферишь на фуре?
— Шестой год, — ответил водитель.
Калягин вздохнул спокойно. Понял по-своему,
что мужики решили запугать или взять на «понял».
«Шесть лет — немало. Небось сколотил деньжат. И дальше не хочет конкурентов. Коли было бы плохо, ушел бы давно. А тут — в ночь поехали. Решили, что я слабак! Да только не на того нарвались», — усмехнулся про себя, откинулся па спинку сиденья, решил вздремнуть.
— А знаешь, почему мы ночью поехали? обратился к Кольке.
— Интересно. Скажи! — отозвался тог.
— Да потому, что днем еще опаснее ехать с таким грузом. Мало того, что звон бутылок в купоне издалека слышен, любой гаишник, проверив нас, всем своим сообщит, что везем. По рации. А среди гаишников тоже хватает всякой шелупени.
Едва Ленька сказал, впереди увидели синюю мигалку и двоих ребят в форме. Один из них потребовал остановить машину.
— Предъявите документы! — потребовал строго. Ленька толкнул в бок задремавшего Виктора.
— Что везем? — потребовали открыть груз.
— Вот путевой лист! В нем все указано!
Но гаишники тщательно проверили груз.
— Почему путевка выписана завтрашним днем?
— Не захотели ждать. Домой торопимся. Вот забросим груз по дороге и скорей к семьям. Устали!
