— Мы же не поместимся в одну машину, — задышал ему в ухо
Раскольник.
— Значит, за нами придут две машины, — пожал плечами Цапов,
не понимая, почему так волнуется его напарник.
— У меня нехорошее предчувствие, — вдруг сказал Раскольник.
— Что? — не понял Цапов, но к ним уже подходила стюардесса с
просьбой пристегнуть привязные ремни.
Еще через некоторое время самолет заскользил по бетонной
полосе. К трапу подали обычные небольшие автобусы для пассажиров. Цапов, не
чувствуя за спиной привычного дыхания Раскольника, одним из первых вошел в
автобус. Он еще увидел, как следом за ним поднялся Коля. А по трапу спускался
Слава, помогавший девушке, своей соседке, нести тяжелую сумку.
На пограничном контроле почти все кабины были закрыты, и
лишь в двух из них сидели угрюмые пограничники, проверявшие паспорта прибывших
пассажиров.
Цапов прошел к стойке пограничников и протянул свой паспорт.
Мрачный пограничник привычным усталым жестом взял паспорт, поднял глаза на
Цапова. И что-то записал на лежавшем перед ним листе бумаги. Потом вернул
паспорт его владельцу.
— Следующий, — сказал он чуть дрогнувшим голосом, и вдруг
Цапов увидел, как пограничник, повернувшись назад, кивнул кому-то, стоявшему за
его спиной.
Отсюда не было видно, кому именно кивнул офицер, но было
совершенно ясно, что кивнул он именно на проходившего пограничный контроль
Цапова.
Он прошел в зал и направился к сидевшим за стойками
таможенникам. Ему не понравился жест офицера, и он решил подождать остальных
членов своей команды, взяв таможенную декларацию для заполнения. Когда
пограничный контроль проходил Николай, офицер снова кивнул кому-то, показывая
на проходившего мимо него в этот момент человека. Теперь сомнений не оставалось.
На границе явно были предупреждены об их приезде. Но волноваться не стоило. Это
могли быть люди, которым было поручено их встретить. Следующим, уже у другого
офицера, проходил пограничный контроль Слава. Он галантно пропустил вперед
девушку и лишь затем предъявил свой паспорт. И снова, уже этот второй офицер,
кивнул головой куда-то назад, показывая на проходившего контроль Славу.
«Что здесь происходит?» — нервно подумал Цапов.
Слава пошел к выходу, где сидели таможенники. Он предъявил
таможенную декларацию, что-то весело сказал таможеннику и вышел из зала.
Кажется, все в порядке. За ним проследовал Коля, почему-то медливший с
заполнением декларации.
Он вразвалку подошел к таможенникам и, положив декларацию,
почти сразу вышел из зала. Что было дальше, отсюда не было видно. Пограничный
контроль начал проходить Кирилл.
«Почему нигде не видно Раскольника? — нервно подумал Цапов.
— Пора бы ему появиться у стойки пограничников». Он взял свою сумку и пошел к
выходу.
Один из таможенников, азиат с раскосыми выразительными
глазами, показал на его сумку.
— Что везешь, дорогой? — весело спросил он.
— Ничего, — ответил Цапов, — только белье.
— Тогда проходи, — засмеялся таможенник, и он, положив
декларацию на столик, прошел к выходу из зала. У выхода его ждали несколько
молодых людей.
— Вы Константин Цапов? — спросил один из них.
— Да.
— Пройдемте с нами.
— А кто вы такие? — В этот момент ему в бок уперлось дуло
пистолета.
— Тихо, — посоветовал кто-то из «встречающих», — веди себя
тихо. И отдай сумку.
У него отобрали сумку и с приставленным к ребру оружием
повели из аэровокзала туда, где стоял «Икарус» с темными стеклами.
— Сюда, — приказал все тот же голос, и он влез в автобус. В
автобусе было светло. С задних сидений на него смотрели растерянные и ничего не
понимавшие Николай и Слава.
— Иди к ним, — больно толкнули Цапова. В автобусе находилось
четверо вооруженных автоматами людей.
— И веди себя прилично, — посоветовал тот же голос. Цапов
прошел к ребятам.
— Ничего себе встреча, — пробормотал Слава, — наверное, это
менты.
— Не похоже, — угрюмо сказал Цапов, усаживаясь на сиденье.
Стекла были темные, и, кроме того, их закрывали темные занавески. Он хотел
отдернуть занавеску, но один из охранников грозно покачал головой.
— Не трогай, — строго сказал он, — не нужно открывать.
«Действительно интересная встреча», — зло подумал Цапов. У автобуса что-то
произошло.
Слышались крики, ругань, потом частые удары. Через мгновение
в автобус подняли избитого Кирилла. Его лицо было в кровоподтеках, губы
распухли. Очевидно, он не хотел сразу лезть в автобус и решил попытать счастья
и выхватить пистолет у одного из конвоиров. В ответ его избили Рукоятками
оружия. Его лицо напоминало теперь застывшую красную маску. Его бросили прямо
на пол.
— Охраняйте, — приказал все тот же молодой голос, — а мы
приведем пятого.
«Откуда они обо всем знают?» — мелькнула у Цапова тревожная
мысль. Он поднялся с кресла.
— Сидеть, — крикнул один из конвоиров, повернув в его
сторону автомат.
Трое других тоже насторожились.
— Я ему помогу, — сказал Цапов, наклоняясь к стонавшему на
полу Кириллу. В ответ охранник сделал три шага по направлению к нему и ударил
автоматом по почкам. Цапов упал на колени. Боль была дикая, казалось, нечем
дышать. На глаза навернулись слезы.
— Черт бы вас побрал, — прошептал он, с трудом поднимаясь на
ноги, — черт бы вас побрал. — Удовлетворенный охранник вернулся на место, а
Цапов сел на полу, рядом с лежавшим Кириллом.
«Что же здесь произошло? — не понимал он. — Нас ведь должны
были встретить. Кто эти люди? Зачем нас загнали в автобус? Если бы хотели
просто убить, могли бы зарезать прямо здесь. Или вывезут для показательного
расстрела куда-нибудь за город? Нет, не похоже. Скорее нас просто захватывают в
качестве заложников. Заложников? Может, нападавшие хотят вытянуть из нас
какие-то сведения? Где Раскольник? Неужели и он попадется так же глупо, как
мы?»
Он с трудом поднялся на ноги, помог подняться и сесть в
кресло Кириллу.
На этот раз охранники не возражали. Один из них сел за руль
автобуса, поставив рядом автомат.
«Сейчас приведут Раскольника», — обреченно подумал Цапов. Но
время шло, а он не появлялся. Наконец минут через двадцать показались те, что
встретили их у выхода из аэровокзала. Их было не трое, как сперва показалось
Цапову, а четверо. Видимо, четвертый стоял за спинами офицеров пограничной
стражи и ждал условного сигнала. Раскольника не было. Значит, ему удалось уйти.
Поднимавшиеся в автобус люди коротко переругивались.
Особенно нервничал молодой, с лицом сфинкса и неприятными серыми глазами.
