— Понял, — кивнул Ибад и с трудом выдавил:
— Его там нет.
— Как это нет? — разозлился Курбан. — Аллах совсем лишил
тебя разума.
Поезжай туда и закончи дело, которое тебе поручили. По
растерянному лицу своего воспитанника он начал понимать, что гостю
действительно удалось каким-то образом бежать.
— Что случилось? — дрожащим от гнева голосом спросил Урбан.
— Как ему удалось бежать? Там ведь в доме должны были постоянно находиться наши
люди! Или их там не было? Отвечай, Ибад! — закричал он, теряя терпение.
— Он сумел уйти, — растерянно выдавил Ибад. — Постучал в
дверь, попросил принести ему воды. И когда один из наших ребят принес воду, он
ударил его чем-то тяжелым по голове. А потом вышел наружу и так же ударил
второго.
— А где был третий? — задыхаясь от гнева, спросил
Курбан-ака. Ибад молчал.
— Отвечай! — закричал его наставник.
— В этот момент его не было в доме, — виновато и очень тихо
ответил Ибад. Курбан поднял свои четки.
— Воистину, когда аллах хочет наказать человека, он отнимает
у него разум, — зло прошептал старик, — значит, наш гость ушел из дома. Когда
это случилось?
— Примерно часа два назад.
— И до сих пор он не объявился, — задумчиво сказал старик,
оглядывая дом. В доме не было ничего подозрительного, так что он мог не бояться
любого обыска. Но сам Ибад мог оказаться нестойким человеком и на допросе мог
все испортить.
— Если тебя заберут, ты ничего не знаешь, — быстро сказал
старик, — стой на своем, даже если тебя будут пытать. Ты меня понял, Ибад? Или
лучше отвезти тебя за город?
— Нет, — испуганно прошептал Ибад, — не надо за город. Я все
понял.
— У тебя есть что-нибудь с собой?
— Нет, только вот это, — Ибад достал из кармана пистолет.
— Кретин, — разозлился старик, — этого достаточно, чтобы
посадить тебя в тюрьму, а нас всех забрать в милицию. Вытри свой пистолет и
выброси его куда-нибудь. Лучше в соседний двор, чтобы никто не заметил. Только
вытри тщательно. Надеюсь, ты еще успеешь это сделать до того, как за нами
придут.
Ибад поспешил выйти из комнаты, а старик остался сидеть со
своими неизменными четками в руках. Затем, подумав немного, он позвал жену. Она
неслышно появилась в дверях. Жена никогда не вмешивалась в дела своего мужа.
— У нас могут быть гости, — строго сказал муж, — очень
неприятные гости. Может быть обыск в нашем доме. Сама пройди по всему дому и
все просмотри. Чтобы лишней пылинки нигде не было. Ты меня поняла? Ни одной
лишней пылинки. И скажи Махмуду, чтобы сейчас же куда-нибудь уехал. Не нужно,
чтобы в доме застали постороннего человека.
Она кивнула, выходя из комнаты. Жена уже давно догадывалась,
чем именно занимается ее муж. Но, верная традициям своего воспитания и обычаям
семьи, никогда не отговаривала, не навязывала ему своих советов, не надоедала
расспросами. Махмуд был водителем старика и по совместительству исполнял роль
его телохранителя. Только сам Курбан-ака и Ибад знали, что у водителя есть и
еще одна функция. Функция палача. Но об этом в семье никогда не говорили. А
молчаливый Махмуд просто отвозил непонравившихся гостей своего хозяина за город
и там выбрасывал их трупы. Или закапывал. Рассказывали, что он душил их
собственными руками, ловко накидывая петлю на голову несчастных. Но точно об
этом знали только сам Махмуд и иногда присутствующий на подобных экзекуциях сам
Курбан-ака. Ну и жертвы, которые уже ничего и никому не могли рассказать.
Старик по-прежнему задумчиво перебирал четки, когда в
комнату вошел Ибад.
— Все сделал, — коротко доложил он, — Махмуд уже уехал, а я
выбросил свой пистолет.
— Посмотри хорошенько, — презрительно сказал старик, —
может, у тебя в карманах еще что-нибудь завалялось. Какой-нибудь пакетик,
который ты тайком от меня прячешь в своей одежде.
Ибад молча снес оскорбление, уставившись в пол.
— Садись, — разрешил старик, — и давай подумаем, куда мог
деться наш гость.
— Он, наверное, уже сбежал из Ашхабада, — оживился Ибад, —
за это время ушел поезд в Туркменбаши[1] и вылетело два самолета. Он мог
улететь в Ташкент и в Москву.
— Не мог, — покачал головой старик, — как он мог улететь без
паспорта?
Его бы не пустили в самолет. Его паспорт у нас. А достать
нужные документы за один час нелегко даже в Ашхабаде. Я столько лет пытаюсь
научить тебя чему-нибудь путному, а ты не обращаешь внимания даже на столь
элементарные вещи. Нет, Ибад, он еще в городе. Если он, конечно, просто
залетный гость, а не сотрудник милиции. И не стоит сейчас за дверью нашего
дома, чтобы ворваться сюда с группой своих псов. А я подозреваю, что он
все-таки работает на этих собак.
— Может, нам позвонить Алимурату-ака? — нерешительно
предложил Ибад. — Он наверняка знает обо всем, что творится в его районе.
— Какой ты глупый человек, — даже всплеснул руками старик, —
неужели не понимаешь, что нам нельзя сейчас суетиться. Человек, который пришел
к нам, выдавал себя за племянника моего друга. У него был даже подложный
паспорт на имя племянника Кафарова. Все это могла сделать только милиция. Он
ушел из нашего дома, и два наших человека не смогли его остановить. Если он
действительно был из милиции, то наши телефоны уже давно прослушивают. И нам
остается только позвонить Алимурату, чтобы они наконец узнали, кто именно в
милиции нам помогает. Никогда не надо суетиться, Ибад, дергаться, бегать из
стороны в сторону. В таких вопросах лучше немного выждать, посмотреть, что
произойдет дальше. В какую сторону повернутся события. А уже потом принимать
мудрые решения, Старики не напрасно говорят, что у быстрого молодого верблюда
ноги заменяют мудрость, но к финишу первым всегда приходит более мудрый старый
верблюд.
Курбан замолчал, снова перебирая четки. Потом спросил:
— Когда вернулся третий?
— Кто? — не сразу понял Ибад.
— Тот самый третий, которого не было в доме. И который
обязан был остановить нашего гостя.
— Через полчаса после ухода гостя. Он и нашел своих
товарищей на полу в разных комнатах. Он потом нам и позвонил.
— Проверь его, — нахмурился Курбан-ака, — может, он ушел
нарочно.
Может, он сам помогал нашему гостю уходить из этого дома, а
потом разыграл всех нас. Очень тщательно его проверьте. И если у вас будут хоть
малейшие подозрения, если вы узнаете, что он хотя бы один раз заходил в
милицию, даже по своим личным делам, то пусть тогда Махмуд отвезет его за
город. Сразу и без разговоров.
— Я понял, — кивнул Ибад. Когда речь шла о чужих жизнях, он
становился беспощадным.
