Мистер Энтуисл ловко уклонился от разговора о тете:
– Какие-то слова миссис Ланскене заставили вас подумать о
размягчении мозга?
– Да. Миссис Ланскене как-то сказала что-то вроде: «Бедный
Ричард! Смерть Мортимера, должно быть, сразу состарила его на несколько лет. Он
производит впечатление слабоумного. Все эти фантазии насчет того, что его
преследуют и хотят отравить… Типичный старческий маразм». Она была права. Тетя,
которую я только что упомянула, не сомневалась, что слуги пытаются подсыпать ей
яд в пищу, и в конце концов стала есть только яйца вкрутую, так как, по ее
мнению, туда невозможно добавить отраву. Мы смеялись над ней, но не знаю, было
бы нам так смешно сейчас, когда яйца если достанешь, так только заграничные,
которые рискованно варить.
Мистер Энтуисл пропустил мимо ушей сагу о тете мисс
Гилкрист. Он был очень встревожен.
– Полагаю, – воспользовавшись паузой, осведомился адвокат, –
миссис Ланскене не воспринимала это всерьез?
– Что вы, мистер Энтуисл, она все прекрасно понимала.
Это замечание тоже показалось адвокату тревожным, так как в
слово «понимала» он вкладывал несколько иной смысл, нежели мисс Гилкрист.
Быть может, Кора Ланскене в самом деле поняла что-то слишком
хорошо – если не тогда, то позже?
Мистер Энтуисл твердо знал, что Ричард Эбернети отнюдь не
отличался старческим слабоумием. Он пребывал в абсолютно здравом уме и не
страдал никакой формой мании преследования. Ричард всегда был трезвомыслящим
бизнесменом, и его болезнь ничего не изменила в этом отношении.
Казалось странным, что он мог говорить с сестрой на подобные
темы. Хотя не исключено, что Кора с ее удивительной детской проницательностью
сама расставила точки над «i», пообщавшись с Ричардом Эбернети.
Во многих отношениях, думал мистер Энтуисл, Кора была
законченной дурой. У нее полностью отсутствовали здравый смысл и элементарная
уравновешенность; она обладала примитивным детским взглядом на вещи, но в то же
время – чисто детской способностью попадать в самую точку; многим это казалось
поистине сверхъестественным.
Адвокат пришел к выводу, что мисс Гилкрист сообщила ему все
известные ей факты. Он спросил, не знает ли она, оставила ли Кора Ланскене
завещание. Мисс Гилкрист быстро ответила, что завещание миссис Ланскене
находится в банке.
Мистер Энтуисл настоял, чтобы мисс Гилкрист приняла
небольшую сумму наличными в качестве оплаты теперешних расходов, сказал, что
свяжется с ней снова, и попросил оставаться в коттедже, покуда она не подыщет
себе новое место. Мисс Гилкрист ответила, что здесь ей очень удобно и что она
нисколько не нервничает из-за пребывания в доме, где произошло убийство.
Адвокату не удалось избежать экскурсии по коттеджу в
сопровождении мисс Гилкрист и знакомства с картинами покойного Пьера Ланскене,
которыми была набита столовая и которые весьма шокировали мистера Энтуисла. В
основном они представляли собой ню, не блещущие мастерством, но отличающиеся
скрупулезным вниманием к анатомическим подробностям. Ему также пришлось
выразить восхищение написанными маслом этюдами Коры, изображающими довольно колоритные
рыболовецкие порты.
– Это Полперроу, – с гордостью сообщила мисс Гилкрист. – Мы
были там в прошлом году, и живописное место привело в восторг миссис Ланскене.
Мистер Энтуисл, разглядывая виды Полперроу с юго-запада,
северо-запада и других направлений, согласился, что у миссис Ланскене были
основания для энтузиазма.
– Миссис Ланскене обещала оставить мне свои наброски, –
печально промолвила мисс Гилкрист. – Мне они так нравятся. Вот здесь прибой
совсем как настоящий, не так ли? Даже если она забыла упомянуть об этом в
завещании, может быть, я могла бы взять этот этюд в качестве сувенира – как вы
думаете?
– Уверен, что это можно устроить, – любезно ответил мистер
Энтуисл.
Задав еще несколько вопросов, адвокат простился с мисс
Гилкрист и отправился побеседовать с управляющим банком и еще раз
проконсультироваться с инспектором Мортоном.
Глава 5
– Ты истощен до предела, – заявила мисс Энтуисл не терпящим
возражений тоном, которым любящие сестры разговаривают с братьями, чье
хозяйство они ведут. – В твоем возрасте так не поступают. Да и вообще, какое
тебе до всего этого дело? Ты ведь на пенсии, не так ли?
Мистер Энтуисл робко заметил, что Ричард Эбернети был одним
из его самых старых друзей.
– Допустим. Но Ричард Эбернети умер, верно? Поэтому я не
вижу причин вмешиваться в дела, которые тебя не касаются, и простужаться в этих
поездах, где сплошные сквозняки. А тут еще убийство! Не понимаю, почему они
вообще послали за тобой.
– Со мной связались, потому что в коттедже было мое письмо,
в котором я извещал Кору о похоронах Ричарда.
– Одни похороны за другими! Кстати, тебе звонил еще один из
этих драгоценных Эбернети – кажется, Тимоти. Откуда-то из Йоркшира – и тоже
насчет похорон. Сказал, что позвонит позже.
Мистера Энтуисла позвали к телефону тем же вечером. Взяв
трубку, он услышал голос Мод Эбернети:
– Слава богу, я вас наконец застала! Тимоти в ужасном
состоянии. Известия о Коре так его расстроили!
– Это вполне понятно, – промолвил мистер Энтуисл.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что это вполне понятно.
– Очевидно. – В голосе Мод звучало сомнение. – Вы имеете в
виду, что ее в самом деле убили?
(«Но ведь ег?? убили, не так ли?» – спросила Кора. На сей раз
ответ можно было дать без колебаний.)
– Да, ее убили, – отозвался мистер Энтуисл.
– Топором, как написано в газетах?
– Да.
– Мне кажется невероятным, – сказала Мод, – что родную
сестру Тимоти могли убить топором!
Мистеру Энтуислу это казалось столь же невероятным. Жизнь
Тимоти была так далека от насилия, что даже его родственники выглядели
полностью огражденными от него.
– Боюсь, что придется смотреть в лицо фактам, – мягко
заметил адвокат.
– Я очень беспокоюсь за Тимоти. Для него все это так тяжело!
Сейчас я уложила его в постель, но он настаивает, чтобы я уговорила вас
приехать и повидать его. Тимоти хочет знать множество вещей – будет ли
дознание, кто должен на нем присутствовать, когда и где состоятся похороны,
выражала ли Кора пожелание быть кремированной, оставила ли она завещание…
Мистер Энтуисл прервал затянувшийся перечень:
