– Я понятия не имел, что вы собираетесь сюда сегодня, Сьюзен,
– сказал адвокат. – Мы могли бы поехать вместе.
– Да, я говорила, что не поеду. Но мне показалось скверным,
если на дознании не будет никого из родственников. Я позвонила Джорджу, но он
сказал, что занят и не сможет приехать, у Розамунд проба, а на дядю Тимоти
нечего и рассчитывать. Так что пришлось ехать мне.
– Ваш муж не приехал с вами?
– Грег должен был торчать за прилавком.
Заметив удивленный взгляд мисс Гилкрист, Сьюзен объяснила:
– Мой муж работает в аптеке.
Муж, работающий в розничной торговле, не вполне вязался с
впечатлением, сложившимся у мисс Гилкрист о Сьюзен, но она отважно заявила:
– Да, совсем как Китс.
[11]
– Грег не поэт, – заметила Сьюзен. – У нас грандиозные планы
на будущее – салон красоты и лаборатория для косметических препаратов.
– Это куда лучше, – одобрила мисс Гилкрист. – Что-то вроде
заведения Элизабет Арден, которая, как мне говорили, на самом деле графиня. Или
я имею в виду Елену Рубинштейн? В любом случае, – великодушно добавила она, –
фармацевт – не обычный продавец, вроде тех, что торгуют бакалеей или тканями.
– Кажется, вы держали чайную, не так ли?
– Да. – Лицо мисс Гилкрист просветлело. То, что «Ива» была
таким же торговым заведением, как лавка, никогда не приходило ей в голову.
Держать чайную было, по ее мнению, воплощением респектабельности. Она начала
рассказывать Сьюзен об «Иве».
Мистер Энтуисл, уже слышавший об этом, задумался о других
делах. Когда Сьюзен дважды обратилась к нему, не получив ответа, он поспешно
извинился:
– Простите, дорогая. Я задумался о вашем дяде Тимоти. Меня
кое-что беспокоит.
– Насчет дяди Тимоти? Я бы на вашем месте не волновалась. Не
верю, что с ним что-то серьезное. Он просто ипохондрик.
– Да-да, возможно, вы правы. Но признаюсь, что меня
беспокоит не его здоровье, а миссис Тимоти. Вроде бы она упала и сломала
лодыжку. Теперь она лежит, и ваш дядя в ужасном состоянии.
– Потому что ему приходится ухаживать за ней, а не наоборот?
Ничего, это ему на пользу, – сказала Сьюзен.
– Да, вероятно. Но дело в том, получает ли ваша бедная тетя
вообще какой-нибудь уход. Ведь в доме нет прислуги.
– Для пожилых людей жизнь становится сущим адом, – заметила
Сьюзен. – Они ведь живут в чем-то вроде георгианского помещичьего дома, не так
ли?
Мистер Энтуисл кивнул.
Они не без осторожности вышли из «Королевского герба», но
прессы нигде не было видно.
Пара репортеров поджидала Сьюзен в засаде у двери коттеджа.
С помощью мистера Энтуисла она дала им несколько уклончивых ответов, после чего
вошла в дом вместе с мисс Гилкрист, а мистер Энтуисл вернулся в «Королевский
герб», где снял номер. Похороны были назначены на завтра.
– Моя машина все еще в карьере, – спохватилась Сьюзен. –
Совсем забыла о ней. Попозже приведу ее в деревню.
– Только не откладывайте надолго, – с беспокойством
предупредила мисс Гилкрист. – Надеюсь, вы не пойдете за машиной в темноте?
Сьюзен посмотрела на нее и рассмеялась:
– Не думаете же вы, что убийца все еще прячется поблизости?
– Ну, вообще-то нет… – Мисс Гилкрист выглядела смущенной.
«Тем не менее именно этого она и опасается, – подумала
Сьюзен. – Забавно!»
Мисс Гилкрист скрылась в кухне.
– Уверена, вам бы хотелось пораньше выпить чаю, – донесся
оттуда ее голос. – Вас устроит через полчаса, миссис Бэнкс?
Сьюзен казалось, что половина четвертого – несколько
рановато, но она была достаточно милосердна, чтобы понимать намерение мисс
Гилкрист успокоить нервы при помощи «приятной чашечки чаю», а так как у нее
были свои причины потакать компаньонке, она ответила:
– Когда хотите, мисс Гилкрист.
Послышалось радостное звяканье посуды, и Сьюзен направилась
в гостиную. Она провела там всего несколько минут, когда послышался звонок в
дверь, сменившийся аккуратным негромким стуком.
Сьюзен вышла в холл, а мисс Гилкрист появилась в дверях
кухни, вытирая о фартук перепачканные мукой руки.
– Кто бы это мог быть?
– Наверное, опять репортеры, – предположила Сьюзен.
– О господи, какое беспокойство для вас, миссис Бэнкс!
– Ничего страшного. Я постараюсь от них отделаться.
– А я как раз собиралась печь лепешки к чаю.
Сьюзен двинулась к входной двери, а мисс Гилкрист напряженно
застыла. «Уж не думает ли она, что снаружи поджидает убийца с топором?» –
подумала Сьюзен.
Однако посетителем оказался пожилой джентльмен, который
приподнял шляпу и осведомился, глядя на Сьюзен с улыбкой доброго дядюшки:
– Полагаю, вы миссис Бэнкс?
– Да.
– Меня зовут Гатри – Александер Гатри. Я был очень старым
другом миссис Ланскене. Вы ее племянница, бывшая мисс Сьюзен Эбернети?
– Совершенно верно.
– Раз мы познакомились, я могу войти?
– Конечно.
Мистер Гатри тщательно вытер ноги о циновку, снял пальто,
положил его вместе со шляпой на маленький дубовый сундук и проследовал за
Сьюзен в гостиную.
– Повод для моего визита весьма печален, – начал мистер
Гатри, чьи слова не слишком вязались с сияющим лицом. – Оказавшись в этих
краях, я чувствовал, что должен хотя бы посетить дознание и, конечно, похороны.
Бедная глупенькая Кора! Я знал ее, дорогая миссис Бэнкс, с первых дней брака.
Бодрая была девушка – серьезно относилась к искусству и Пьеру Ланскене – я имею
в виду, как к художнику. Впрочем, он оказался не таким уж плохим мужем.
Конечно, гулял на стороне, но, к счастью, Кора рассматривала это как элемент
артистического темперамента. Он художник и, следовательно, должен быть
аморальным! Я даже не уверен, что она в своих оценках не пошла дальше: он
аморален и, следовательно, настоящий художник! Бедняжка ничего не смыслила в
живописи, хотя в других отношениях обнаруживала удивительную проницательность.
– Кажется, все так полагают, – промолвила Сьюзен. – Я ведь
ее практически не знала.
