– Да, Кора порвала с родственниками, потому что они не
оценили ее драгоценного Пьера. Она никогда не блистала красотой, но что-то в
ней было. С Корой было интересно проводить время. Никогда, бывало, не знаешь,
что она скажет в следующую секунду. Была ли ее naivet
[12]
подлинной или
притворной? Кора доставила нам много веселых минут. Мы называли ее «вечное
дитя». И в самом деле, когда я видел Кору в последний раз (я иногда навещал ее
после смерти Пьера), она по-прежнему казалась мне похожей на ребенка.
Сьюзен предложила мистеру Гатри сигарету, но старый
джентльмен покачал головой:
– Благодарю вас, дорогая моя, но я не курю. Должно быть, вас
удивляет мой приход. По правде говоря, я испытывал угрызения совести. Я обещал
Коре навестить ее несколько недель тому назад. Обычно я виделся с ней раз в
год, а в последнее время у нее появилось хобби скупать картины на местных
распродажах, и она хотела, чтобы я помогал ей их подбирать. Дело в том, что моя
профессия – художественный критик. Конечно, большинство приобретений Коры были
жуткой мазней, но в целом это не такой уж плохой бизнес. На этих деревенских
распродажах картины сбывают за бесценок – рамы стоят больше, чем вы платите за
картину. Естественно, крупные распродажи посещают опытные дельцы, которые вряд
ли упустят шедевр. Но совсем недавно маленькая вещица Кейпа
[13]
была продана за
несколько фунтов на распродаже в фермерском доме. Это довольно любопытная
история. Одна семья подарила картину старой няне за верную службу, понятия не
имея о ее ценности. Няня отдала ее племяннику фермера, которому нравилось
изображение лошади, но и он считал картину никчемным старьем. Да-да, такое
иногда случается, а Кора была убеждена, что у нее наметанный глаз на картины.
Конечно, это не соответствовало действительности. Как-то она пригласила меня
взглянуть на Рембрандта, которого приобрела в прошлом году. Это не было ни
Рембрандтом, ни даже приличной копией. Зато ей удалось заполучить симпатичную
гравюру Бартолоцци
[14]
– к сожалению, попорченную сыростью. Я продал ее по
просьбе Коры за тридцать фунтов, и это, разумеется, только усилило ее азарт.
Она восторженно писала мне о недавно купленном на одной из распродаж
итальянском примитивисте, и я обещал приехать взглянуть на него.
– Очевидно, он здесь, – сказала Сьюзен, указывая на стену
позади гостя.
Мистер Гатри встал, надел очки и стал изучать картину.
– Бедная Кора, – промолвил он наконец.
– Тут есть и другие, – сообщила Сьюзен.
Мистер Гатри продолжил обследование сокровищ
изобразительного искусства, приобретенных полной надежд миссис Ланскене. Иногда
он цокал языком и вздыхал.
Наконец критик снял очки.
– Грязь – удивительная вещь, миссис Бэнкс! – заметил он. –
Она придает романтический колорит самым чудовищным образцам живописи. Боюсь,
что Бартолоцци был случайной удачей. Все же это давало Коре интерес к жизни. Я
доволен, что не разочаровал ее.
– Еще несколько картин есть в столовой, – сказала Сьюзен, –
но, думаю, это работы ее мужа.
Мистер Гатри вздрогнул и протестующе поднял руку:
– Не заставляйте меня смотреть на них снова! Классам по
изображению живой натуры предстоит ответить за многое. Я всегда старался щадить
чувства Коры – она была преданной женой. Ну, дорогая миссис Бэнкс, не стану
больше злоупотреблять вашим временем.
– Останьтесь выпить с нами чаю. Думаю, он почти готов.
– Очень любезно с вашей стороны. – Мистер Гатри снова сел.
– Сейчас пойду посмотрю.
В кухне мисс Гилкрист как раз вытаскивала из духовки
последние лепешки. Поднос уже был приготовлен, а крышка чайника начала
дребезжать.
– Пришел мистер Гатри – я пригласила его остаться к чаю.
– Мистер Гатри? Ах да, он был большим другом бедной миссис Ланскене.
Он известный художественный критик. Какая удача – я испекла отличные лепешки и
приготовила пирожные с домашним клубничным вареньем. Чайник уже закипает… О,
пожалуйста, миссис Бэнкс, не поднимайте тяжелый поднос! Я все сделаю сама.
Тем не менее Сьюзен взяла поднос, мисс Гилкрист последовала
за ней с чайником и заваркой, поздоровалась с мистером Гатри, и все сели за
столик.
– Превосходные лепешки, – одобрил мистер Гатри, – и чудесное
варенье! Не сравнить с покупной выпечкой.
Мисс Гилкрист покраснела от удовольствия. В комнате замаячил
призрак «Ивы». Было ясно, что мисс Гилкрист пребывает в своей стихии.
– Благодарю вас, – промолвил мистер Гатри, принимая
последнее пирожное, предложенное ему домоправительницей. – Я чувствую себя
виноватым – наслаждаюсь чаем в доме Коры, которую так зверски убили.
Мисс Гилкрист неожиданно продемонстрировала чисто
викторианскую реакцию на услышанное:
– Уверена, что миссис Ланскене радовалась бы, что вы
получили удовольствие от чая. Вам следует подкрепиться.
– Да-да, возможно, вы правы. Просто трудно заставить себя
поверить, что кто-то, кого ты хорошо знал, убит.
– Я согласна, – кивнула Сьюзен. – Это кажется… фантастичным.
– Причем явно не случайным бродягой, забравшимся в дом. Я
могу представить причины, по которым убили Кору…
– Можете? – быстро спросила Сьюзен. – Какие причины?
– Понимаете, Кора всегда была нескромной, – сказал мистер
Гатри. – И наслаждалась… как бы это лучше выразить… показывая, какой она может
быть проницательной. Как ребенок, который знает чей-нибудь секрет. Если Кора
узнавала какую-то тайну, то тут же разглашала ее, даже если обещала этого не
делать. Она просто не могла удержаться.
Сьюзен молчала. Мисс Гилкрист тоже – она выглядела
обеспокоенной.
– Маленькая доза мышьяка в чашке чаю или коробка отравленных
конфет по почте меня бы не удивили, – продолжал мистер Гатри. – Но жестокое
убийство с целью ограбления кажется нелепым. Может быть, я не прав, но,
по-моему, у Коры не было ничего, что могло бы привлечь грабителя. Она ведь не
хранила в доме много денег?
– Очень мало, – отозвалась мисс Гилкрист.
Мистер Гатри вздохнул и поднялся.
– После войны число преступлений резко возросло. Времена
изменились.
Поблагодарив за угощение, он вежливо простился с двумя
женщинами. Мисс Гилкрист проводила его и помогла надеть пальто. Из окна
гостиной Сьюзен видела, как он быстро шагает по дорожке к воротам.
