Вернувшись в комнату, Лэнском объявил приличествующим
обстоятельствам приглушенным голосом:
– Ленч подан.
Глава 2
После великолепного куриного супа и многочисленных холодных
кушаний, сопровождаемых превосходным шабли, похоронная атмосфера несколько
прояснилась. Никто из присутствующих не испытывал особого горя по поводу
кончины Ричарда Эбернети, так как никто не был с ним близок. Их поведение было
подобающе сдержанным (за исключением Коры, явно наслаждавшейся пребыванием в
отчем доме), но все чувствовали, что приличия соблюдены и можно приступить к
обычной беседе. Мистер Энтуисл поощрял это намерение. Он обладал большим опытом
в похоронных мероприятиях и твердо знал, что и когда следует делать.
По окончании трапезы Лэнском сообщил, что кофе будет подан в
библиотеке. Он чувствовал, что наступило время обсудить дела – иными словами,
завещание, – и атмосфера библиотеки с ее книжными полками и красными бархатными
занавесями идеально этому соответствовала. Дворецкий подал кофе и удалился,
закрыв за собой дверь.
После нескольких отрывочных замечаний все начали выжидающе
поглядывать на мистера Энтуисла. Он быстро отозвался, взглянув на часы.
– Я должен поспеть на поезд в пятнадцать тридцать, – начал
адвокат.
Другие, казалось, собираются поспеть на тот же поезд.
– Как вам известно, – продолжал мистер Энтуисл, – я являюсь
душеприказчиком мистера Ричарда Эбернети…
– Я этого не знала, – прервала его Кора Ланскене. – Ричард
оставил мне что-нибудь?
Бестактность Коры не впервые покоробила мистера Энтуисла. Он
бросил на нее укоризненный взгляд и снова заговорил:
– Еще год назад завещание Ричарда Эбернети было очень простым.
За исключением небольших сумм, он все оставлял своему сыну Мортимеру.
– Бедный Мортимер, – вздохнула Кора. – Этот детский паралич
просто ужасен.
– Внезапная и трагическая смерть Мортимера явилась для
Ричарда страшным ударом. Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы прийти в
себя. Я указал ему, что было бы разумно составить новое завещание.
– А что бы произошло, если бы он не составил новое
завещание? – глубоким голосом осведомилась Мод Эбернети. – Я имею в виду, все
бы отошло к Тимоти как к ближайшему родственнику?
Мистер Энтуисл открыл рот, чтобы дать разъяснения
относительно проблемы ближайшего родственника, но передумал и быстро продолжил:
– По моему совету, Ричард решил составить новое завещание.
Но прежде всего он хотел поближе познакомиться с младшим поколением.
– Он «опробовал» всех нас, – со смехом сказала Сьюзен. –
Сначала Джорджа, потом Грега и меня, а затем Розамунд и Майкла.
Худое лицо Грегори Бэнкса покраснело.
– Не думаю, что тебе следует использовать подобные
выражения, Сьюзен, – резко заметил он. – «Опробовал» – вот еще!
– Но ведь так оно и было, верно, мистер Энтуисл?
– Он оставил мне что-нибудь? – повторила Кора.
Мистер Энтуисл кашлянул и холодно произнес:
– Я намерен выслать всем вам копии завещания. Если хотите, я
могу прочитать его целиком теперь же, но боюсь, что юридическая терминология
покажется вам не вполне ясной. Вкратце все сводится к следующему. Помимо ряда
маленьких сумм и одной весьма значительной, на выплату ежегодного дохода
Лэнскому, все состояние – весьма и весьма солидное – должно быть разделено на
шесть равных частей. Четыре из них после уплаты всех налогов переходят к брату
Ричарда, Тимоти, его племяннику Джорджу Кроссфилду, племяннице Сьюзен Бэнкс и
другой племяннице, Розамунд Шейн. Оставшиеся две части должны быть доверены
банковской опеке, и пожизненный доход с них будет выплачиваться миссис Элен
Эбернети, вдове его брата Лео, и его сестре миссис Коре Ланскене. После их
смерти капитал должен быть поделен между четырьмя другими наследниками или их
потомками.
– Прекрасно! – одобрила Кора Ланскене. – А каков размер
дохода?
– Я… э-э… в настоящее время не могу сообщить точные цифры.
Налоги на наследство, разумеется, будут очень большими, и…
– Но хоть намекнуть вы можете?
Мистер Энтуисл понял, что любопытство Коры придется
удовлетворить.
– Возможно, от трех до четырех тысяч в год.
– Отлично! – воскликнула Кора. – Поеду на Капри!
– Как щедро со стороны Ричарда, – мягко заметила Элен
Эбернети. – Я очень ценила его привязанность ко мне.
– Он очень любил вас, – сказал мистер Энтуисл. – Лео был его
любимым братом, и после его смерти Ричард всегда радовался вашим визитам.
– К сожалению, я не понимала, насколько тяжело он болен, –
промолвила Элен. – Я виделась с ним незадолго до смерти, но думала, что у него
нет ничего серьезного.
– Ричард не любил говорить о своей болезни, – объяснил
мистер Энтуисл. – Едва ли кто-нибудь ожидал, что конец наступит так скоро. Я
знаю, что врач был удивлен.
– «Скоропостижно, у себя дома» – так было сказано в газете,
– кивнула Кора. – Я тоже удивилась.
– Для всех нас это было потрясением, – добавила Мод
Эбернети. – Бедный Тимоти страшно расстроился. Все это так неожиданно.
– Но ведь все удалось замять, не так ли? – осведомилась
Кора.
Все уставились на нее – она казалась слегка возбужденной.
– Думаю, вы все понимаете, – быстро продолжала Кора. –
Огласка была бы неприятной для всех. Это не должно выходить за пределы семьи.
На лицах остальных отразилось недоумение. Мистер Энтуисл
склонился вперед:
– Боюсь, Кора, я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
Кора Ланскене окинула родственников удивленным взглядом и,
словно птица, склонила голову набок.
– Но ведь его убили, не так ли? – сказала она.
Глава 3
Возвращаясь в Лондон в вагоне первого класса, мистер Энтуисл
с беспокойством размышлял о странном замечании Коры Ланскене. Конечно, Кора
была глупой и весьма неуравновешенной особой и даже в детстве отличалась
склонностью не к месту резать правду-матку. Впрочем, в данном случае «правда»
было неподходящим словом. Лучше сказать «неуместные замечания».
Энтуисл припомнил то, что последовало за вышеупомянутым
замечанием. Изумленные и неодобрительные взгляды заставили Кору осознать
чудовищный смысл своих слов.
