– Джордж! Как же ты меня напугал!
Ее кузен лениво усмехнулся:
– Похоже на то.
– Как ты здесь очутился?
– Ну, дверь внизу была открыта, поэтому я вошел. На первом
этаже никого не оказалось, и я поднялся сюда. Если ты имеешь в виду, как я
очутился в этих местах, то я утром отправился на похороны.
– Я тебя там не видела.
– Мой драндулет сыграл со мной скверную шутку. Мотор заглох,
я провозился с ним не знаю сколько времени, а он возьми и заработай сам по
себе. На похороны опоздал, но решил, что все равно стоит сюда заехать. Я знал,
что ты здесь. – Сделав паузу, он добавил: – Я звонил тебе, и Грег сказал, что
ты поехала вступать в права наследства. Я подумал, что могу тебе помочь.
– А ты не должен быть в своем офисе? – осведомилась Сьюзен.
– Или ты можешь брать выходной, когда пожелаешь?
– Похороны – лучший предлог для отсутствия на работе. А эти
похороны, несомненно, подлинные. Кроме того, убийство всегда привлекает людей.
В любом случае я не собираюсь ходить в офис теперь, когда у меня появились
средства. Найду занятие поинтереснее. – Джордж снова усмехнулся. – Как и Грег.
Сьюзен задумчиво смотрела на Джорджа. Она редко виделась с
кузеном, а при встрече всегда чувствовала, что ей нелегко его понять.
– Почему ты на самом деле приехал сюда, Джордж? – спросила
Сьюзен.
– Вполне возможно, чтобы поработать детективом. Я много
думал о прошлых похоронах, на которых мы присутствовали. Тетя Кора в тот день
заварила кашу. Меня интересовало, вызваны ли ее слова обычной
безответственностью и joie de vivre
[16]
или же она имела в виду нечто
конкретное. Что говорится в письме, которое ты так внимательно читала, когда я
вошел?
– Это письмо, которое дядя Ричард написал Коре после того,
как побывал у нее, – медленно ответила Сьюзен.
Какие черные у Джорджа глаза!.. Она считала их карими, но
они были черными, а в черных глазах всегда есть нечто непроницаемое. Они
скрывают мысли.
– В письме есть что-то любопытное? – спросил Джордж.
– Ну, не совсем…
– Могу я взглянуть?
Поколебавшись, Сьюзен вложила письмо в его протянутую руку.
Он прочитал письмо, бормоча текст себе под нос:
– «Рад был увидеть тебя после стольких лет… Ты выглядишь
прекрасно… Домой добрался благополучно и не очень устал от поездки…» – Внезапно
его голос изменился и стал четким: – «Пожалуйста, не говори никому о том, что я
тебе рассказал. Твой любящий брат, Ричард».
Джордж посмотрел на Сьюзен:
– Что это может означать?
– Что угодно. Возможно, речь шла о его здоровье. Или
какая-то сплетня об общем знакомом…
– Да, эта фраза ничего не объясняет, но наводит на
размышления… Что же он рассказал Коре? Кто-нибудь может об этом знать?
– Возможно, мисс Гилкрист, – задумчиво отозвалась Сьюзен. –
Думаю, она подслушивала.
– Ах да, компаньонка. Кстати, где она?
– В больнице – отравление мышьяком.
Джордж уставился на нее:
– Быть не может!
– Может. Кто-то прислал ей отравленный свадебный пирог.
Джордж опустился на стул и присвистнул.
– Похоже, дядя Ричард не ошибся, – сказал он.
На следующее утро в коттедж явился инспектор Мортон.
Это был мужчина средних лет; он слегка картавил – типичное
сельское произношение. Держался он спокойно, но его проницательный взгляд
казался настороженным.
– Вы понимаете, что это значит, миссис Бэнкс? – осведомился
инспектор. – Доктор Проктор уже рассказал вам о мисс Гилкрист. Несколько крошек
свадебного пирога, которые он захватил с собой, были подвергнуты анализу, и в
них обнаружили следы мышьяка.
– Выходит, кто-то намеренно пытался ее отравить?
– Похоже на то. Сама мисс Гилкрист не в состоянии нам
помочь. Она повторяет, что этого не может быть, что никто никогда не сделал бы
ничего подобного. Тем не менее кто-то сделал. Вы никак не можете прояснить
ситуацию?
Сьюзен покачала головой.
– Я полностью сбита с толку, – сказала она. – А вам не
удалось что-нибудь определить по почтовой марке или по почерку?
– Вы забыли, что обертка, очевидно, сгорела. К тому же есть
сомнения, что пакет вообще прислали по почте. Молодой Эндрюс – шофер почтового
фургона – не припоминает, чтобы доставлял его. Конечно, ему пришлось объехать
много домов и он не может быть уверен, но сомнения остаются.
– А какая существует альтернатива?
– Вот такая, миссис Бэнкс: кто-то мог воспользоваться старой
оберточной бумагой с именем и адресом мисс Гилкрист и со штампованной маркой и
просунуть пакет в дверное отверстие, создав впечатление, что он прибыл по
почте. – Инспектор добавил бесстрастным тоном: – Идея насчет свадебного пирога
была ловкой. Одинокие пожилые леди сентиментальны – получая свадебный пирог,
они радуются, что о них помнят. Коробка конфет могла бы вызвать подозрения.
– Мисс Гилкрист долго размышляла над тем, кто мог прислать
ей пирог, – медленно сказала Сьюзен, – но ничего дурного не подозревала – как
вы сказали, она была обрадована и польщена. – Сделав паузу, она спросила: – Там
было достаточно яда, чтобы… убить?
– Это трудно определить без количественного анализа. Зависит
от того, съела ли мисс Гилкрист весь кусок. Ей кажется, что нет. А вы не
припоминаете?
– Пожалуй, нет. Мисс Гилкрист хотела меня угостить, но я
отказалась. Тогда она начала есть и сказала, что пирог очень вкусный, но я не
помню, доела ли она его до конца.
– Если не возражаете, миссис Бэнкс, я бы хотел подняться
наверх.
– Конечно.
Сьюзен последовала за ним в комнату мисс Гилкрист.
– Боюсь, там жуткий беспорядок, – извинилась она. – Но из-за
похорон тети я не успела убрать комнату, а потом пришел доктор Проктор, и я
подумала, что лучше оставить все как есть.
– Очень разумно с вашей стороны, миссис Бэнкс. Не у каждого
хватило бы на это здравого смысла.
Инспектор подошел к кровати, сунул руку под подушку и
осторожно поднял ее. Его лицо медленно расплылось в улыбке.
