Двое мужчин прогуливались по террасе.
– Я приехал вместе с суперинтендантом Паруэллом из
Мэтчфилда. Доктор Лэрреби звонил ему насчет миссис Лео Эбернети, и он намерен
расспросить присутствующих. У доктора возникли сомнения.
– А вы, друг мой? – спросил Пуаро. – Каким образом вы в этом
участвуете? Ведь отсюда далеко до вашего родного Беркшира.
– Я хотел задать несколько вопросов, а люди, которым я был
должен их задать, весьма удобно собрались здесь. – Помолчав, он осведомился: –
Ваша работа?
– Моя.
– И в результате миссис Лео Эбернети стукнули по голове?
– Вы не должны порицать меня за это. Если бы миссис Лео
пришла ко мне… Но она вместо этого позвонила своему адвокату в Лондон.
– И когда она выкладывала ему сведения – трах!
– Вот именно – трах!
– И что она успела ему сказать?
– Очень мало. Она закончила на том, что смотрелась в
зеркало.
– Женщины часто этим грешат, – философски заметил инспектор.
Он внимательно посмотрел на Пуаро: – Это что-нибудь вам подсказало?
– Да. Думаю, я знаю, что она собиралась ему сообщить.
– Вы всегда были догадливы. Так что это было?
– Простите, но разве вы расследуете смерть Ричарда Эбернети?
– Официально – нет. Но практически – да, если она связана с
убийством миссис Ланскене.
– Бесспорно, связана. Но я прошу вас, мой друг, дать мне еще
несколько часов. Тогда я буду точно знать, правда ли то, что я предполагаю, –
понимаете, только предполагаю. Если так…
– Ну?
– Тогда я смогу передать в ваши руки конкретное
доказательство.
– Это нам подойдет, – с чувством произнес инспектор Мортон.
Он бросил на Пуаро вопросительный взгляд: – Что вы держите про запас?
– Ничего – абсолютно ничего. Ведь доказательства, о котором
я упоминал, может в действительности не существовать. Я сделал вывод о его
наличии из разных обрывков разговоров. Но ведь я могу ошибаться. – Последняя
фраза прозвучала крайне неубедительно.
Мортон улыбнулся:
– Однако такое с вами бывает нечасто?
– Весьма нечасто. Но вынужден признать, что иногда бывает.
– Рад это слышать. Быть всегда правым, вероятно,
утомительно.
– Я этого не нахожу, – заверил его Пуаро.
Инспектор рассмеялся:
– И вы просите меня подождать с расспросами?
– Вовсе нет. Поступайте, как планировали. Полагаю, вы не
собираетесь произвести арест?
Мортон покачал головой:
– Нет, пока что у нас руки коротки. Сначала нужно получить
санкцию прокурора – а до этого еще далеко. Нет, я просто хочу получить у
присутствующих сведения об их местопребывании в день убийства. Возможно, в
одном случае с официальным предупреждением.
– Понятно. Вы имеете в виду миссис Бэнкс?
– Я же говорил, что вы догадливы. Да. Она была там в тот
день. Ее машина стояла в карьере.
– Но никто не видел, как она вела машину?
– Нет. Конечно, то, что она не сказала ни слова о своей
поездке, выглядит скверно. Ей придется дать удовлетворительное объяснение.
– Что касается объяснений, у нее достаточно опыта, – сухо
заметил Пуаро.
– Да, умная молодая леди. Возможно, даже слишком умная.
– Быть слишком умным – всегда неблагоразумно. Вот так обычно
и попадаются убийцы. А о Джордже Кроссфилде выяснилось что-нибудь новое?
– Ничего определенного. Внешность у него вполне ординарная.
Великое множество молодых людей, похожих на него, разъезжает по стране на
поездах, автобусах и велосипедах. Людям трудно вспомнить неделю спустя, видели
они определенного человека в определенном месте в среду или в четверг.
Инспектор сделал небольшую паузу.
– Зато у нас имеется довольно любопытная информация от
матери настоятельницы одного монастыря. Две ее монахини ходили по домам,
собирая пожертвования. Вроде бы они подходили к коттеджу миссис Ланскене за
день до ее убийства, но на их стук и звонки в дверь никто не отозвался. Это
естественно: хозяйка была на севере, на похоронах Эбернети, а компаньонка взяла
выходной и отправилась на экскурсию в Борнмут. Но дело в том, что монахини
утверждают, будто в коттедже кто-то был. Они говорят, что слышали вздохи и
стоны. Я спросил, не было ли это днем позже, но настоятельница уверена, что
нет. У нее все мероприятия записаны в книге. Возможно, кто-то в тот день искал
что-то в коттедже, воспользовавшись отсутствием обеих женщин и, не обнаружив
того, что ему было нужно, вернулся на следующий день? Я не придаю особого
значения вздохам, а тем более стонам. Даже монахини бывают склонны к фантазиям,
а коттедж, где произошло убийство, тем более будит воображение. Важно другое:
был ли в коттедже кто-то, кому не следовало там находиться? Если так, то кто
это? Все Эбернети были на похоронах.
Пуаро задал вопрос, казалось, не имеющий отношения к делу:
– Монахини, которые собирали пожертвования, не возвращались
туда в другой день, чтобы попробовать попасть в коттедж?
– Возвращались – примерно через неделю. По-моему, в день
дознания.
– Да, – кивнул Пуаро. – Все сходится.
Инспектор Мортон с любопытством посмотрел на него:
– Откуда такой интерес к монахиням?
– К ним привлекали мое внимание, хотел я того или нет. Не
забывайте, инспектор, что монахини приходили в коттедж в тот день, когда там
оказался отравленный свадебный пирог.
– Но вы же не думаете… Что за нелепая идея!
– Мои идеи никогда не бывают нелепыми, – сурово произнес
Эркюль Пуаро. – А теперь, mon cher, я предоставлю вам возможность расспрашивать
присутствующих и расследовать покушение на миссис Эбернети, а сам отправлюсь на
поиски племянницы покойного Ричарда Эбернети.
– Только будьте осторожны, разговаривая с миссис Бэнкс.
– Я имею в виду не миссис Бэнкс, а другую племянницу.
Пуаро обнаружил Розамунд на скамейке у ручейка, который
стекал вниз миниатюрным водопадом и бежал дальше сквозь заросли рододендронов.
Она сидела, глядя на воду.
– Надеюсь, я не потревожу Офелию? – сказал Пуаро, садясь
рядом с ней. – Возможно, вы учите роль?
