— А как же ей с такой репутацией позволили удочерить Наташку? — удивился Бронников.
— Не удочерила. И не думала. Натку забрала у матери за долги. Мать работала у Софьи оператором, отпускала бензин, брала деньги за него. Что и говорить, выпивала баба. Ну а сумма росла. Так и влезла по шею. Либо в тюрьму, либо выметайся из квартиры, либо отдай дочь. В тюрьму, конечно, кому охота? Расстаться с квартирой? Но и она принадлежала бабке. Та запротивилась уходить на улицу. Потому отдали Натку.
— А зачем она ей? Снова в притон?
— Ну нет! Хотела спихнуть за границу. За хорошие деньги. Даже покупатель был. Пришел за девчонкой, а она сбежала от Софьи. Целую неделю искали по городу. Покупатель не мог столько ждать и уехал. А Натке, когда сыскали, весь товарный вид испортили. С полгода в себя приходила. Потом нашелся араб. Тоже хотел купить, но Наташка заболела дифтерией и не только ехать куда-то, на грани смерти оказалась. В третий раз она сломала ногу, когда прыгнула с лестницы. Попала в больницу, а покупатели не стали брать больную, да еще в гипсе. Короче, не повезло продать за границу, хотя трижды Софья упустила из рук деньги. Можете себе представить, как возненавидела она Наташку. Конечно, колотила не щадя. Чужое дитя кто пожалеет?
— А мать? Почему не взяла дочь к себе?
— Она отказную расписку дала Софье. Еще в самом начале. И больше не вспоминала о Наташке. Окончательно спилась и ушла в бомжи. Кажется, умерла в прошлом году, если мне не изменяет память.
— Где ж отец девчонки? — поинтересовался Юрий Гаврилович.
— Вот это тот самый вопрос! Не без труда мы его разыскали. Он вполне приличный человек, работает на хорошей должности, неплохо обеспечен и, самое важное, одинок. С женой, матерью Натки, разошелся по понятной причине — та пила и имела любовников. Когда застал, не выясняя и не скандаля, собрал свои вещи и ушел, оставив все нажитое. С того дня ни шагу туда. Куда сбежал, не признался. И жениться вторично не захотел. Оно и понятно, зациклился на невезении человек и по сей день никому не верит.
— Вы с ним виделись?
— А как же? Долгонько вчера говорили.
— Чего ж дочку он бросил?
— Видите ли, после того, как застал жену с хахалем, возник вопрос: а его ли дочка? Да и что взять с человека, если он в то время по командировкам мотался. Это теперь у него и положение, и авторитет, и имя. Но еще недавно Софья его терроризировала. Вымогала деньги, и немалые, за жену и Наташку. Мол, жена заправочную пропила, давай возмещай мои убытки и содержание дочери за все время оплати. Не то достанет тебя моя-«крыша», тогда свет с овчинку покажется. И сумму назначила, да такую, что мужику не под силу. С шестью пулями в долларах. Короче, перегрелась баба. Пригрозила, что включит счетчик. А если не отдаст, девку «на запчасти» пустят, самого уроют.
— Лихая баба! И носит таких земля! — крутил головой Юрий Гаврилович.
— Короче, угрозы ее не были пустыми. Оно и впрямь, шестеро крутых «крышевали» бабу. И конечно, попади им тот мужик в руки — взяли б все, что имел. А за недобор убили б.
— А Натка?
— Кого она интересовала? Ободрав ее отца, а сумма была нереальной, расправились бы и с девчонкой. Либо продали б кому-нибудь в притон, теперь такие в спросе у мужиков. А борделей полный город. Гасим их, разгоняем, но на следующий день на месте одного закрытого три новых открываются. С полной обоймой малолетних путанок. Вот и борись с ними, если они ни учиться, ни работать не хотят. Слишком много Софок вокруг крутится.
— Так отец сам вас нашел?
— Позавчера позвонил и объявился. Ох и вовремя. Всех успели взять мои ребята. Вместе с главной шалавой.
— И ее взяли?
— В первую очередь. Ее особо, четверо оперов взяли. Орала она, грозила и матом крыла весь белый свет. И теперь в камере на стенки кидается. Под малахольную косит. Но мы с ней давно знакомы. Эти приемы изучили. Нас не удивить ничем.
— Отец Наташки возьмет дочь?
— Погодите, Юрий Гаврилович, они не виделись много лет. Девчонка его не помнит. Да и мужик пока в растерянности. Только что из беды выпутался. Рано его о таком спрашивать. Пусть сам решает. Может, и Наташка к нему не захочет. Да и не хочу опережать суд. Это его забота определять каждому свое. Я пока не уверен, что отловили всю Софкину «крышу». Кто-то на воле остался скакать. Он же первым делом Натку убьет.
— Почему?
— Она основная потерпевшая по делу. Не стань ее, Софью хоть выпускай. Что докажешь? И баба это понимает. При первой возможности использует тот шанс. Ну отдадим мы Натку отцу, так ее через форточку украдут, через отдушину вытянут. И никто им не помешает, все боятся крутых. А у вас она под присмотром. Чтоб ее увидеть, надо миновать вахту. Это не просто. Через такой забор, как здесь, не перескочит даже прыгун. Вот и подержите нашу девочку, пока ее судьба определится. Я понимаю, хватает у вас своих проблем. Но и это тоже человечья судьба.
— Меня не уговаривайте. Все те, кто попадает к нам с попытками к самоубийству, лечатся два месяца при самом благоприятном исходе. Так это когда говорим о взрослых людях. Здесь — ребенок с надорванной психикой. Будем лечить до выздоровления.
— Спасибо. Даже если отец придет за ней, не торопитесь. Эмоции и безопасность вещи разные.
Нет, никто не собирался воровать Наташку. Спокойно жила девчонка в больнице. Иногда звонил следователь. Интересовался ею. Но никто не навещал. Прошел месяц, девчушка привыкла к врачам, санитаркам, больным. Однажды вернувшаяся со двора бабуля вошла в коридор с громадным пакетом в руках и крикнула радостно:
— Наташка! Слышь, коза! Мети сюда живо! Родня объявилась, отец твой! Вон сколько гостинцев велел передать, цельный мешок!
— А где сам? — подскочила девчонка.
— По делам поехал. Обещался на обратном пути заскочить. Хочет поговорить с тобой серьезно.
— Ой, спасибо! — Развернула пакет. В нем фрукты, всякие пирожные, конфеты.
Наташка оглядела больных. Они всегда угощали ее, делились всем, что приносили родственники. Девчонка выложила содержимое пакета на стол.
— Угощайтесь! — предложила женщинам. И только взялась за пирожное, медсестра позвала:
— Наташа! Живо на укол!
Девчонка побежала вприскочку. Болючий укол не почувствовала. Ее распирала радость.
Вот и о ней вспомнили! Да не кто-нибудь, а отец. Хотя, конечно, отцы у всех есть. И даже живут вместе с детьми. Но вот и ее отец отыскался. Вспомнил. Может, он даже добрый человек? Вон сколько всего накупил!
Может, он к себе возьмет и никогда не будет бить? А если он не станет ругать и купит наконец-то платье в розовых розах? Как давно мечтает о нем Наташка. Да ладно платье! Главное — сам сыскался.
Открывает девочка дверь в палату и видит женщин, склонившихся над старушкой, принесшей Наташке гостинцы от отца. Она съела пирожное, не дождавшись чая, а теперь… отказывало дыхание, резкая боль в желудке ломала старуху, скручивала в спираль.
