А через три месяца он вошел в кабинет совсем другим. Холодный как лед, сел напротив, достал пистолет, положил перед Смирновым.
— Не понял! Зачем это?
— Стреляйся, мразь! Сию минуту! Здесь! — приказал Олег.
— Ты сдвинулся! С чего ты взял, что я должен застрелиться?
— Кто моего сына отдал под расстрел? Теперь все знают, что он не виноват, но его нет! Почему ты жив? Стреляйся, если ты мужчина!
Михаил вылетел из кабинета, а вслед ему посыпались оскорбления, одно унизительнее другого.
Олег теперь часто приходил в кабинет Смирнова. Смотрел молча, ненавидяще, а потом стал грозить.
— Слушай, Олег! Как друга прошу, не доставай. Не нарывайся! Я тоже предел имею. Не вынуждай! — не выдержал Михаил.
— Ты мне грозить? — вскочил Олег.
Смирнов поддел его в подбородок так, что Олег с грохотом упал на шкаф, разбил спиной стекло. На шум вбежали оперативники. Олега увели в медпункт, Михаила — к начальнику.
— Что случилось, Смирнов? — спросил тот хмуро.
— Достал он меня своим сыном. Стреляться вынуждал, грозит постоянно, оскорбляет…
— А вы как хотели? За ошибки отвечать приходится. Да еще за такую! Вам ли жаловаться? Или не понимаете, что натворили? Поставьте себя на его место!
— Он сдвинулся. С ним невозможно работать!
— Никто, кроме вас, не жалуется. Олег — прекрасный следователь и достойно, по-мужски перенес отцовское горе. Его выдержке позавидовать.
— Я прошу оградить от него. Он мне мешает.
— Я не нянька никому! Вы сколько лет работаете вместе? Даже друзьями были. Вот и разберитесь сами. Не позорьте горотдел драками. Иначе я с вами обоими разберусь. Вам, Смирнов, не хватило выговора и понижения в должности, получите и понижение в звании.
— Хорошо! Я подаю рапорт!
— Закончите сначала все дела, которые имеются в вашем производстве. Потом мы продолжим разговор о рапорте, а теперь идите в свой кабинет и не мешайте мне! — посуровел голос генерала.
Михаил поспешил от него.
Больше месяца они не здоровались, не замечали друг друга. Но рабочие вопросы нужно было решать, и общение нехотя, сквозь стиснутые зубы пришлось продолжить.
— Смирнов! Я не могу отправлять ваше дело в суд без заключения экспертизы. Это основание для возвращения на доследование. Доведите до конца и впредь будьте внимательны! — возвращал Олег пухлые папки.
— Приловил! — смеялись молодые следователи.
Михаил скрипел зубами, но молчал.
Баллистическая экспертиза… Она была проведена сразу, а вот заключение осталось у экспертов. Надо забрать, значит, ехать на другой конец города, к черту на кулички.
— Можно мне взять оперативку, чтобы съездить к экспертам? — звонит Смирнов Олегу.
— Нет. Она на выезде.
— Что? Ни одной машины нет?
— Ни одной.
Пришлось добираться на автобусе. Ох и злился в тот день Михаил на Олега. Целый день потерял на транспорте. Зато как злорадствовал Михаил, когда Олега, опоздавшего на совещание из-за утренних пробок на дороге, при всех, как мальчишку, отругал начальник горотдела.
Еще большую радость испытал, когда из уголовного дела, которое вел Олег, пропала справка врача-гинеколога. Она была основой дела. Олег перевернул весь кабинет, все ящики и папки, но справку не нашел. Пришлось взять у врача дубликат. Начальник горотдела за утерю документа объявил строгий выговор.
В исчезновении справки Олег обвинил Михаила. И хотя у того никогда не было ключей от кабинета Олега, он даже в лицо заявил:
— Устроил мне пакость со справкой? Ну ничего! Зато я тебя припутаю, не выберешься!
Смирнов долгое время вылавливал «малину» Шкворня. Следил за всеми событиями в городе, потому что каждое так или иначе было связано с этой бандой. Случалось, поручали расследование отдельных эпизодов другим следователям. Они обязательно советовались со Смирновым, держали его в курсе каждого события. И только Олег не счел нужным ставить в известность бывшего друга. Кто знает, как повернулись бы события дальше, если б не случай…
Рабочий день подходил к концу, когда начальник горотдела велел всем подняться к нему в кабинет на несколько минут.
Михаил сложил бумаги, привел в порядок стол и вышел из кабинета. Закрывая дверь, увидел Олега. Тот тоже направлялся к начальнику. Им предстояло пройти дежурную часть, длинный коридор и вместе подняться по лестнице.
Смирнов поморщился. Решил подождать, когда Олег пройдет подальше, чтоб не идти рядом. Михаил не глянул вперед, а там…
Дежурный патруль доставил в отдел трех алкашей. Пьяные, грязные мужики матерились по-черному. Сержант прикрикнул. Это всегда действовало безотказно, но раз на раз не приходится, и алкаши с кулаками кинулись на сержанта. Трое на одного. Тут подоспел Олег, вступился. Именно на него с рыком кинулся здоровенный обросший мужик с обезумевшими от пьянки глазами. Он тут же поднял Олега чуть ли не к потолку и завопил:
— Бей ментов! Спасай Россию!
В следующий миг Олег уже корчился на полу. Над его грудью зависла нога алкаша в тяжеленном сапоге. В углу двое других пьянчуг рвали в клочья сержанта.
Михаил подскочил сзади, сделал подсечку, свалил громилу на пол, закрутил ему руки за спину, нацепил наручники. Молча поднял Олега на ноги, и уже вдвоем они быстро угомонили алкашей, доставших сержанта.
Когда пьянчуг запихнули в вытрезвитель, Олег и Михаил пошли к начальнику, не обронив по пути ни слова.
В этот раз на совещании Олег не высказал ни одного замечания к следователю Смирнову.
Они не помирились, но отношения их стали более терпимыми. Олег уже не грозил, не оскорблял Михаила по любому поводу. Редко отказывал в машине. Здоровался еле приметным кивком головы, но при этом никогда не подавал руку.
Смирнов никому не рассказал о случившемся. Он ждал, когда Олег сам все поймет.
Прошло два месяца. Михаила среди ночи вызвали на происшествие. «Оперативка» стояла у подъезда, и пожилой водитель сочувствовал:
— Ну и жизнь у вас, Михаил, собачья! Работа — сущее наказание! Не успеешь в койке согреться, уже опять ехать надо куда-то! В чьей-то беде ковыряться. И только наши собственные беды никто не видит! Да и как помогут? Чем?
— Не понял. О чем это вы печалитесь?
— Да как же? Сколько лет вы с Олегом дружили? Считай смолоду. Вышла ошибка, и на всю жизнь врагами стали.
— Ничего! Время примирит, — ответил Михаил.
— Где уж там? Вчера с ним ехали. Год исполнился, как его сына не стало. С лица чернея, сказал: «Места себе не нахожу, покуда этот гад живой рядом ходит. Сына загубил ни за что! Ну да я ему отплачу той же монетой. Своей кровью поплатится! Никогда не прощу его!» А ведь это о тебе он сказал.
