— С мое помучайся, тогда поймешь.
— Поможешь Кляпа накрыть?
— Нет. Никому нынче не помогаю, — уперся Дядя.
— А мы с Берендеи на тебя рассчитывали.
— Ты с Берендеем в деле?
— Оно — как общак — одно на всех, — подтвердил Привидение.
— Давай на кухню отваливай. Потолкуем, — пропустил Дядя фартового в квартиру.
Рассказав Григорию обо всем, что случилось за эти две ночи, Привидение попросил:
— Помоги. Теперь ты все знаешь.
— Я ж с больницы сбежал. Отпросился в баню. Через час возвращаться надо.
— Сначала помоги. Побудь на хазе пару дней, — просил Привидение, и Григорий, хоть и с неохотой, но согласился.
— В дело он тебя фаловать сразу не будет. Ему теперь «малину» надо сколотить. Быть может, имеет еще один общак. Я тебе уже ботал про то. Вот его он, думаю, захочет пристроить понадежней. У тебя. Или по твоему совету. Ну и не забудь про Гниду. Скользкий фрайер. Ну, а чтоб не рисковать тебе, в твоем дворе пацан будет кружиться. Вон тот — вихрастый, светлый. Видишь, сюда, на нас смотрит. Он, как только мы понадобимся, мигом ко мне примчит. Кенты и я — на стреме. А ты, едва Кляп к тебе, выйди на балкон, покурить. Спичку вниз кинешь. Это и будет сигналом.
— А если под утро нарисуется? Не станет же твой пацан тут все время кружить, — засомневался Дядя.
— У него брат есть. Копия этого. Чуть меньше ростом. Погодки они. Заменит, чуть что. Я им стольник дал, — пояснил Привидение.
— Если во дворе мне с ним ботать доведется?
— Повернись лицом к пацану. Закури, Спичку — на землю. Усек?
— Берендей с тобой будет?
— Конечно.
— Не крапленые с собой имеешь? — спросил Дядя.
— Имею.
— Гони. Все, что есть. Дарма не помогаю.
Привидение выгреб из кармана все. Дядя посчитал:
— Жидко, кент.
— За мной не пропадет. Отдам.
— Не тяни резину. Я долги помню, — посуровел Дядя.
— Кто старое вспомнит, тому…
— Деньги возвращают, — стоял на своем Григорий.
А вскоре вернулась с базара Аннушка. Увидев Григория дома, обрадовалась.
— Соскучился я по тебе. Смылся от костоправов. Не смейся, что, как пацан, к тебе прибежал. Родная моя. Как хорошо, что ты у меня появилась. Жизнь мне вернула. Спасибо тебе.
Анна редко слышала от Дяди доброе слово. О своих чувствах он никогда ей не говорил. То ли присматривался к ней, то ли слов таких не знает, думалось женщине. И теперь, услышав целый поток, словно переполнивший сердце и прорвавшийся наружу, Анна оторопела от внезапного счастья.
— Гриша, а я чего уж не передумала. Все казалось, что приду домой, а ты ушел, насовсем. Думала, скучно тебе со мной. Отдохнешь и уедешь, забудешь навсегда. Ну что я? Таких много!
— Одна ты у меня, Аннушка. Как солнышко, как жизнь.
— Ой, откуда это? — увидела на столе кучку денег.
Смятые, пропахшие табаком и чужим потом. Они, как сморщенная морда побитого кента, топорщились на середине стола.
— А, это? На лечение получил, — отмахнулся Дядя.
— И сколько ж тут?
— Жидко оплатили. Обещались донести.
— Забудь о них, Гриша, родной, умоляю. Не надо прошлого.
— Без прошлого, значит, лучше? — отстранил Григорий Анну. Помрачнел.
«Стыдится моей ксивы. Как мужика — признает, но сегодняшнего. Вчерашнего уже не надо», — он молча качнул головой. Анна растерянно смотрела па него:
— Гриш, давай уедем отсюда.
— Никуда я не поеду, Анна. Ни с тобой, ни сам по себе. От кого и чего хочешь можно уйти и уехать, но не от прошлого. Это — как от себя самого. Или — от собственной тени. А такое мне не дано.
Дядя сидит у окна па кухне. Вихрастый мальчишка смотрит на него со двора…
Аркадий Яровой, встретившись с Дядей в больнице, многим поделился с Григорием, не меньше и узнал.
Он рассказал, что ни Боксер, ни Кляп не сумели приехать в Тунгор. При виде наряда милиции сдали нервы у беспредельщиков. И выскочив из вахтовой машины на ходу, ринулись в тайгу.
Милиция долго преследовала обоих. Но те хорошо знали местность. Пришлось отпустить собаку, чтоб придержала беглецов. Овчарка нагнала. Но ее пристрелили. Местность была взята в кольцо. Но ночью беспределыцики сумели выйти из пего прежде, чем милиционерам прислали нескольких служебных собак.
Опознанные и неопознанные трупы в окрестностях Охи находили каждый день. Кто они — эти люди? За что убиты и кем?
По каждому случаю заводилось новое уголовное дело. Но убийства не удавалось раскрыть.
Все эти убийства горожане относили за счет банды Привидения. Слухи переполнили город. И все упреки относились к милиции и прокуратуре, не сумевшим навести порядок в городе и окрестностях.
Узнав от врача, что Дядя отпросился из больницы на пару часов, а сам не вернулся в палату до ночи, Яровой, забыв об осторожности, заспешил к дому Григория.
Стояла ночь. Аркадий не глянул на часы. Не до того. Быстрее. Что случилось с Дядей? Может, снова Привидение опередил, либо опять Кляп наведался?
Издалека увидел освещенное окно квартиры. Не спит. А быть может, горе не дает спать?
Аркадий взбежал по лестнице. На его резкий звонок дверь открыла Анна.
— Хозяин? К нему приятель пришел. Они ушли вместе. Нет, ничего не сказал, когда придет.
— Приятеля вы видели? Он заходил в квартиру? — торопил Яровой.
— Темно было. Не разглядела. Он мальчишку со двора прислал.
— Какой он ростом, тот, кто звал?
— Среднего. Ниже Гриши.
— Они говорили о чем-нибудь?
— Нет. Гриша выглянул и сразу пошел к нему.
— Во сколько тот пришел?
— С полчаса назад, — начала беспокоиться женщина.
— В чем ушел Григорий?
Анна подробно ответила.
Яровой, поблагодарив ее на ходу, помчался вниз, понимая, что нужно срочно поднимать оперативников. Но где сейчас Дядя?
Собака взяла след от дома и потащила оперативников на Сезонку. Прямо к чувихам.
— Ой, лягавеиькие, да вы прямо строем к нам. А песик зачем? Давайте, располагайтесь в нашей хазе. Ух и пирушку закатим теперь громкую!
— Где Дядя? — спросил Яровой кудлатую, самую трезвую из чувих, еще умевшую отличить милиционеров от овчарки.
— Дядя? Да что ты, тут дядей нет. Тут чуваки. И только клевые. Вот тетю можем тебе выделить. Хочешь? — расстегнула кофту на груди.
