Даже Сезонка перестала пугать прохожих. Пила и пела, пропивая Дамочкин куш, полученный из рук Берендея.
Успокаивал, заливал сосущий страх и Привидение. Пил с кентами, Берендеем. Пил много, но хмель не брал его.
Кляп… Суеверный, липкий страх охватывал Привидение от этой клички. Он ждал с ним встречи и боялся ее.
И только Берендей был спокоен. Внешне — никаких признаков тревоги. Вот только по ночам, втай от Привидения, курил у окна на кухне одну папиросу за другой. Тяжелые думы одолевали его. Он уже успел на неделю смотаться в Южный, пополнил общак. Поладил с еще недавно бузившими кентами. Вернулся один…
Первый гром, как легкое предупреждение фартовым, прогремел над Сезонкой.
Дамочку, еще способного держаться на ногах и отправившегося в магазин за водкой, внезапно кто-то схватил в темноте за горло. И, приставив нож, потребовал:
— Где Привидение окопался? Говори, падла!
Дамочка вмиг протрезвел. И по старой привычке педераста, которому мужское недорого, сунул коленом в мошонку резко, неожиданно.
Нападавший взвыл. Ухватившись за срамное, прижался к забору и прошептал:
— Попомнишь ты у меня этот денек.
Колька, неожиданно для себя, оборзев, подскочил, въехал в челюсть грозившему Тот полоснул наотмашь ножом, но не достал отскочившего Дамочку. Тот свистнул в два пальца, сзывая кентов.
Незнакомец, услышав топот многих ног, растворился в темноте.
Привидение не подал виду, что воспринял случившееся всерьез, но стал осмотрительнее в потемках. Уже не оставался в комнате один.
Берендей, услышав о нападении на Дамочку, хмыкнул недоверчиво:
— Померещилось спьяну. Уж если выйдет Кляп — то на Дядю. Дамочка — щипач, кому нужен?
Дядя молчал. Но если бы он рассказал, Берендею стало бы не по себе.
Уже через пару дней после бегства с кладбища пришел к
нему Кляп прямо домой, когда жена на дежурство ушла. Попросил:
— Нарисуй Привидение. Свидеться мне с ним надо.
— Не кентуюсь с ним. Не знаю, где живет, — отмазывался медвежатник.
— Так засвети мне его. Ждать не могу. И не буду.
— Кой понт мне его искать? Чтоб старое ворошить? Да и как найду?
— Твоя печаль! Чую, ты меня ему заложил на погосте.
— Слушай, ты, падла, я стукачом ни у кого не был. Мое дело тебе известное. Грозить иль паскудить станешь, размажу!
— Видали мы и таких. Но смотри. Ты меня уже знаешь. Второй раз не говорю. Сам в жмуры полезешь.
Григорий тогда лишь рассмеялся:
— Слыхал я в лагере от старых зэков: тень человека — всегда при нем, как жизнь. А коль пропала тень — так и при ярком солнце бывает — жди скорой смертушки. А моя тень еще вол какая — на всю стену. Меня, фартового, «на понял» взять хочешь! Я ж не пацан!
— Смейся. Может, в последний раз. И помни, что я сказал… Дважды повторять не стану.
А на другой день у Дамочки, прямо из комнаты, пропали двадцать пять тысяч. Около койки, где под матрацем лежали завернутые в полотенце деньги — Дядина зажигалка, вроде случайно обронена. Ее не только Дамочка, все кенты знали. еще бы! Из червонного золота был корпус отлит. И как ни бедствовал Дядя — не соглашался продать ее. Берег — как память о беспутной молодости своей…
Колька, прибежавший к Григорию, орал не своим голосом.
Дядя открыл ему свой разговор с Кляпом. Дамочка чуть не плакал от горя. Но решил смириться. Особо когда Дядя дал ему из своих три куска. Щипачи с Сезонки не заподозрили Дядю в краже. Слишком велик был его авторитет среди воров.
После случившегося с самим Дамочкой, тот окончательно поверил Дяде. А Кляп, понимая, что Григорий уже не откроет ему дверь, залез на чердак и оттуда — по крыше — прямо на палкой к Дяде.
Тот вначале оторопел.
— Не ждал кента? Вот и зря, — словно ничего не произошло, улыбался беспределыцик. — Мне терять теперь нечего. Не ты меня интересуешь, Привидение. Найти его должен мне ты. Кентуешься иль нет — не моя печаль.
Слушай сюда! Ты был в зонах. Знаешь, что делают с теми, кто закладывает фартового? Я не сука, не стукач, даже пуду знать — не скажу — а за подлость твою…
— Хазу ты его знаешь, — прервал Кляп Дядю, — а потому скажешь адресок, — вырвал финач из рукава.
Дядя запустил в Кляпа бутылкой с морсом, из которой только что пил. Кляп успел пригнуться и полоснул ножом по руке. Едва Григорий зажал руку, Кляп рысью кинулся на него.
Дядя навалился всей тяжестью своего тела на Кляпа, подмял под себя, вдавил в пол. И вжимая колено снизу в челюсть Кляпа так, что запрокинутое лицо беспределыцика перекосила боль, вырвал нож. Не обращая внимания на кровь, залившую руку, ударил кулаком в зубы, выбив их сразу несколько.
— Сброшу тебя, падлу, с балкона. Пусть мусора найдут мешок из шкуры твоей с костями. Уж лучше в зону, чем видеть такую мразь перед собой. Давно тебя ожмурить пора. Как твоих кентов. Никого тебе, паскуде, не оставили. И тебя следом за ними я сам отправлю.
— Не духарись. Я тебе нужен, — еле прошепелявил Кляп.
Дядя отпустил челюсть гостя:
— На кой хрен? Отвечай.
— Привидение тебя за откол все равно пришьет. В покое не оставит. У него в «малине» кентов поубавилось. Не сфалуешься — ожмурит. Ты сам знаешь про то. А дашь мне его адресок— дыши спокойно. Никто и знать не будет. Тебе ж лафа. От врага избавишься.
В это время в дверь позвонили. Дядя оглянулся.
— Молчи. Не открывай. Нет тебя. Смылся, — шептал Кляп.
Звонок повторился. Дядя, отпустив Кляпа, указал ему на балкон. Тот отрицательно покачал головой. Прижал палец к губам:
— Заглохни.
Чьи-то торопливые шаги бежали вниз. Дядя осторожно выглянул. Почтальон. Когда Григорий приоткрыл дверь, в прихожую влетела повестка из прокуратуры.
— Началось, — екнуло внутри.
Кляп прочел из-за плеча. Ухмыльнулся.
— Срывайся, кент. Со мной. Покуда салазки не подкатили к подъезду. Тогда уж поздно будет. Вместе с Привидением рассчитаемся. И прощай, Сахалин, навсегда! А? — предложил уверенно, вытирая носовым платком запекшийся в крови рот.
— Давай, отваливай. Не до тебя мне теперь, — ушел Дядя на кухню, не оглянувшись.
— Часу на раздумье хватит? Иль нет? Так вот: я жду тебя… — назвал недавний адрес Привидения Кляп. — Общак на две доли, если вернем, как обещал, — исчез за дверью Кляп.
Дядя, наскоро перевязав руку, закоулками и дворами пошел, но не в прокуратуру. Вдруг Кляп проследит. Дойти не даст,
из-за угла пырнет, за свою шкуру дрожит, чтоб не заложил ее Дядя. А вот на новое место работы к жене, в контору, где она сторожем по ночам дежурила, — в самый раз. Может, попрощаться зашел — такое Кляпу не опасно. Но там, в конторе, телефон есть. Можно Яровому позвонить, посоветоваться, продолжать контакт с Кляпом либо нет?
