– Но у тебя есть какой-то пароль? – допытывался я.
– Нет. И так ясно, что я никому не дам этот телефон. Кто же отдаст неограниченный доступ?
– Тот, кто поклялся, что отблагодарит любой ценой, – заявил я, глядя Самиру в глаза.
– Что? – Самир сначала не понял. Потом смутился и даже побледнел. – Зачем тебе? – прошептал он.
Я сидел в уверенной, даже нагловатой позе – нога на ногу, руки в карманах. Я знал, что поймал его на крючок.
– Меня выгонят из адъютов, – сказал Самир.
– Если ты нарушишь клятву, ты попросту исчезнешь, – холодно произнес я. – Ты же честный человек…
Я говорил недавно, что человеческий разум – надежная вещь? Это не так. От сильного желания до мании – один шаг. Человек по-прежнему уверен в своей адекватности. Он принимает решения. Он действует. Он манипулирует другими людьми ради достижения собственной цели. Он знает, что правда на его стороне. И ему невдомек, что им уже управляет безумие…
Я еще не был безумцем. Но уже вел себя, как маньяк. Я совершал преступление, я ломал судьбу человеку, который только что обрел себя, – и думал при этом, что просто проявляю решительность.
Когда Самир протянул мне телефон, я сказал в утешение:
– Боги ничего не узнают. Попроси у Вираты отпуск на неделю, к тому времени я верну телефон.
Не тратя больше времени на разговоры, я пулей рванул прочь из «Шамбалы».
Вот и моя поляна. Сегодня мне особенно нужно укромное место. Я защелкал кнопками, составляя маршрут. Никаких трудностей не возникло. Я ведь не беспокоился, чтобы мои таксисты были готовы к вторжению. Я не выбирал и не просчитывал. Я готов был воплотиться в первого встречного петербуржца, мало-мальски симпатичного и хоть немного похожего на меня.
Как это удобно – неограниченный доступ! Я и не заметил, как оказался на углу Индустриального и Коммуны, «одетый» в интеллигентного улыбчивого симпатягу в светло-сером костюме. От неожиданности он застыл у открытой двери серебристой «десятки».
«Закрываем дверь, – приказал я. – Пойдем пешком. Здесь недалеко».
Я грубо вытеснил собой сознание «таксиста» и поволок его к дому Мишкина. Надо же в какой ужасный район он поселил мою Асеньку…
Ни секунды на раздумья! Доложив консьержке, что иду в двести двадцать восьмую, я чудом пережил в лифте девять этажей. Вот она, дверь… Номер в красивой подковке. Не останавливаться! Я резко ударил по звонку. И только сейчас заметил, что у моего таксиста волосатые пальцы и синяя татуировка «Вася» на левой руке. Я поморщился: подсунули негодный товар… Но вот уже лязгнула щеколда.
– Тетя Даша, вы? – спросил звонкий голос. Дверь распахнулась. – Ой. Простите. Соседка собиралась зайти. А вы?..
Она вопросительно наклонила голову. Конечно, она изменилась. Мы не виделись больше десяти лет – с той новогодней ночи, когда нас прятал заснеженный город. Уже не коса, а отросшая стрижка; лицо стало суше, губы бледнее, а глаза темнее. Но я узнавал ее без труда. Черты моей Сурок проступали сквозь эту взрослую женщину, как на фотографической бумаге…
– Да кто вы? – повторила она, нахмурив брови.
– Егор, – сообщил я. И тут же, не давая ей опомниться, заговорил: – Я знаю, тебе будет трудно поверить… Ты не смотри, как я выгляжу… Я умер, но это неважно… Я все объясню, только дай войти, и выслушай, и не перебивай… Я тебе докажу… Я скажу то, что знаем только мы с тобой. Помнишь: разлук больше не будет. Помнишь: отныне и навсегда, если ты хочешь, твоя Сурок – с тобою…
Я не успел заметить, как ее лицо помертвело. Глаза стали огромными – как пустые глазницы. Скользнув рукой по косяку, она тяжело сползла на пол. Несколько мгновений я тупо смотрел на нее. Потом поднял на руки и понес в квартиру.
66
Ася твердо решила: это ее последняя встреча с доктором Зиминым. Дальше она справится сама. Зимин все-таки сумел вправить ей мозги. Он, безусловно, отличный психотерапевт и стоит потраченных денег.
Но есть у нее одно подозрение… Наверняка ерунда, блажь одинокой женщины… К Зимину приходят десятки таких, как она, и у врачей к этому делу иммунитет. Но почему ей все время кажется, что Марк Зимин смотрит на нее не просто как на пациентку? Хотя, наверное, это тоже такая психотерапия.
А вот с Евгением – с тем все ясно как божий день. Он, как выражается молодежь, запал на нее с первого взгляда. Потому и работ} предложил. А вчера пригласил пообедать.
Они больше не обсуждали тот бред, с которым Ася явилась в офис «Горизонта». Не говорили и о Егоре. Просто хорошо поболтали. Ася вернулась домой совершенно счастливая, пьяная от мужского внимания и вдруг поняла: теперь все пойдет хорошо. Она перестрадала и пережила свои беды. Долой траур! Да здравствуют глянцевые журналы, легкомысленные прически и высокие каблуки! Даже если вам за тридцать – жизнь только начинается!
Ася думала об этом, пока они с Марком пробивались сквозь дорожную пробку. Все-таки Женя нахватался от Егора манер… Эти «елочки зеленые» она помнит со школьной скамьи. Что ж, близкие люди хранят не только память об ушедших. Они впитывают их жесты, слова, шутки. Говоришь с одним – а узнаешь другого. И улыбаешься, и делается светло на душе, как будто эта встреча действительно возможна…
Ася не боялась вспоминать о Егоре. Господь подарил ей чудесные сны. А она, дурочка, испугалась и от страха испортила их глупыми фантазиями. Но теперь должно остаться только самое светлое…
А самым дорогим и светлым был первый сон. Его она не рассказывала даже доктору Зимину.
Она открыла глаза и увидела над собой лицо незнакомца. Он сидел рядом с ней на диване, смотрел тревожно, в руках держал стакан с водой. Правильные черты, светлые, аккуратно уложенные волосы. Загорелый, сероглазый. Положительный персонаж советского кино – если бы не плутоватый прищур. Увидев, что она приходит в себя, незнакомец улыбнулся. Улыбка немного самодовольная, но такая обаятельная – глаз не оторвать.
Гость поднес стакан к ее губам и спросил, умоляюще сдвинув брови:
– Ты выслушаешь меня?
Ася села. Она вспомнила, что наговорил ей этот красавчик у дверей. Немудрено было упасть в обморок. Потому что она поверила. Ася точно помнила, что тогда, во сне, она поверила сразу.
Сон на то и есть сон. Нынешняя Ася сразу бы поняла, что Егор в свое время неосторожно пооткровенничал с каким-то приятелем, и тот решил ее жестоко разыграть. Но во сне она перенеслась на год назад, в самую страшную эпоху своей жизни. Она едва успела смириться с двойной потерей: сначала муж, потом ребенок. И вдруг от бывшей одноклассницы, случайно встреченной в поликлинике, она узнает, что Егор Гобза тоже разбился на машине. Причем в то же время. Точную дату одноклассница не знала, но и от совпадения в месяце пробирала ледяная дрожь.
Ася позвонила отцу Егора. Она попросила показать ей могилу. По дороге на кладбище он назвал имя человека, с которым столкнулся Егор. «Какой-то Мишкин. А что с него возьмешь? Тоже насмерть». У Аси случилось короткое замыкание в голове.
