И еще один немаловажный факт. Я и через пятьдесят, и через пятьсот лет останусь молодым. Ну? может, подкину серебра на виски для солидности. Сурок умрет глубокой старухой. «Наина, где твоя краса…» Сумеет ли она вспомнить себя в расцвете лет? Сумею ли я справиться с иллюзией ее дряхлости?
Все логично. И все-таки я медлил, снова и снова поворачиваясь на кресле. Еще одно, совсем пустяковое сомнение не давало мне покоя.
Сама Сурок никогда не отважится на такой шаг. Я видел ее глаза. Даже когда жизнь была невыносимой, мысль о смерти казалась ей еще страшнее. Глупая девочка… Но это значит, что мне придется все сделать самому. Имею ли я право решать за нее?
Я сам себе поставил ловушку и тут же ловко выкарабкался из нее. Почему родители имеют право решать за детей, что для тех лучше? Потому что опытнее и мудрее. Так неужели я, уже переступивший Порог, не мудрее тех, кто еще ходит по Земле?
В конце концов, женщины всегда упрекают мужчин в нерешительности. Но я мужчина, следовательно, мне и решать. Сурок меня любит, а значит, я имею право…
Придя к этому раскольниковскому «право имею», я совершенно успокоился. Убедившись, что меня никто не видит, достал телефон Самира. На этот раз выбирать таксиста придется вдумчиво…
– Егор?
Я едва не выронил телефон. В дверях появилось круглое лицо Лилы.
– Работаешь? А там, у крыльца, твой приятель. Который кот, только сейчас он не кот. Я так понимаю, он тебя ждет? Хочешь, я его проведу?
Бэзил! Подумать только, уже весь Хани-Дью знает о моем возвращении… Но Бэзилу я был рад. Мне даже казалось, он бы одобрил мою аферу.
– Я сам спущусь, – сказал я Лиле.
Бэзил ждал меня, бесцеремонно сидя на капоте «Мустанга». Мы пожали друг другу руки.
– Видел твою подружку Фанни. Она отгрохала себе прелестный домик в лесу, – без предисловий сказал он и замолчал, ожидая моей реакции.
– Мы расстались. Как она? – нехотя отозвался я.
– Неважно. И теперь я понимаю почему. Но она старается держать себя в руках. Даже перестала быть такой злюкой. А ты тоже выглядишь не лучшим образом… – Кошачьи глаза Бэзила сузились в две зеленые черточки. – Весь какой-то бледненький, прозрачный…
– Что?!
Я успел растерянно покоситься на свою грудь, прежде чем Бэзил кротко добавил:
– В переносном смысле, разумеется.
И он расхохотался, оскалившись и топорща усы. Гнусный котище…
– Да ну тебя к черту! – разозлился я. – И вообще, слезь с машины. Мне некогда возиться с вмятинами.
– О'кей, – обиженно кивнул Бэзил, поднимаясь. – Прости, что отнял у тебя время. Я просто услышал, что ты здесь, и зашел попрощаться.
– Попрощаться? В каком смысле? – нахмурился я.
– Я засиделся в Хани-Дью, – ответил он, сладко потянувшись. – Завтра-послезавтра… самое позднее через неделю – в путь. А ты все время занят, так что я решил воспользоваться случаем. Кто знает, когда еще встретимся? Атхарта большая…
– Да… – озадаченно протянул я. – А куда ты пойдешь?
– Куда глаза глядят, – усмехнулся Бэзил. – По Атхарте хоть миллион лет ходи, всего не увидишь. Честно говоря, я рассчитывал пуститься в этот вояж вместе с Алексом. Но этот липовый Терентий сбежал не простившись. И кстати, после разговора с тобой. – Бэзил снова прищурился. – Впрочем, это ваши дела. А ты, Грег, не хочешь составить мне компанию? – неожиданно предложил он. – По-моему, тебе давно пора проветриться. Открою секрет: старушка Гиппи уступила мне свой корабль. Так что пойду по Морю под черными парусами. И для тебя нашлось бы место юнги.
Даже сейчас, танцуя от нетерпения, как скаковая лошадь, я задумался. Море… Корабль под черными парусами… Невидимый горизонт. Морские диковины – наверняка создатели Моря позаботились и о них. Уйти сейчас же. Все бросить, все забыть…
Я понимал, что Бэзил зовет меня неспроста. Он хорошо меня знает, чувствует, что я отважился на какую-то отчаянную глупость, и предлагает мне выход…
Стоп. Все это ерунда. К чему сомнения, когда все решено?
– Извини, Бэзил. У меня другие планы, – твердо сказал я.
Мой друг пожал плечами: дескать, была бы честь предложена. Пружинистой кошачьей походкой он пошел прочь и на прощание, не оглядываясь, помахал рукой.
69
Дорога от «Шамбалы» шла по гребню возвышенности, пейзаж прекрасно просматривался в обе стороны. Слева – золото реки и сбегающие к ней маковые поля. Справа – серебро озера, блестевшее между белых дюн. Надо всем этим висел неизменный в Хани-Дью прохладный летний день. По небу строем ползли облака, их тени дисциплинированно повторяли тот же путь по полю. Солнце то зажигалось, то гасло.
Я шел, увлеченно щелкая клавишами телефона. Мне предстояла нелегкая задача: я планировал убийство. И прилагал к этому изобретательность и методичность, на которую способен только сумасшедший.
Смерть должна быть мгновенной. Нож, яд, пистолет. Тяжелым предметом по голове. Я тщательно взвесил каждый вариант. Воображение моделировало соответствующие картинки. Некоторые из них я отмел с содроганием. Не могу. Но подать бокал с отравленным вином – смогу. И нажать на спусковой крючок смогу. А поскольку я понятия не имел, где нынче берут яды, то пистолет занял в рейтинге первое место.
Итак, мне нужен таксист: а) имеющий при себе оружие и б) умеющий с ним обращаться. Представитель криминального мира. Или милиционер.
Я продолжал выбирать маршрут на телефоне. Ну и рожи… Что одни, что другие. Сурок испугается и все поймет. А этого нельзя допустить ни в коем случае. Она начнет умолять, я не выдержу, и все пойдет прахом. Я же не зверь какой. Я просто хочу счастья для нас обоих.
А, вот, кажется, нормальное лицо. Даже интеллигентное. Оперуполномоченный Слепышев. И фамилия символичная: кому, как не ему, стать слепым орудием судьбы?
– Жребий брошен, – вслух произнес я. Настроил телефон на таксиста и нажал кнопку.
И очутился за письменным столом, заваленным картонными и пластиковыми папками. Я едва вписывался в свободное место локтями. Передо мной лежал наполовину исписанный бланк протокола. На потолке дребезжала лампа дневного света. Стены были выкрашены в грязно-зеленый цвет, а в углу стоял потертый дерматиновый диван. Эдакий заповедник совдепии. У меня даже возникла бредовая мысль, не провалился ли я во временную яму. Но дата протокола меня успокоила.
Напротив сидел понурый дядька неопределенно-южного вида. Он нервно хрустел грязными пальцами и нудил:
– Во-от… Я ей говорю: куда же я пойду, блин? Открой, стерва. Не открывает. Во-от… – Каждое «во-от» он сопровождал странным хрюкающим звуком. – Я же по-хорошему хотел. Дело-то семейное. А она меня чуркой обзывать. Сама-то, коза, блин, откуда родом? А я – коренной питерец. Во-от… Гражданин начальник, вы чего, блин?!
