«После чая мы, может быть, позанимаемся любовью? Мой муж
придет не раньше, чем через два часа…»
Эммануэль была так довольна и лекцией Марио, и теми
размерами, которые она ощущала в своей ладони! Она сказала, придав своему
голосу как можно больше строгости:
– Господин профессор, слова, которые вы рекомендуете мне
произносить, я уже произносила, обращая их к вам. Поскольку вы мною гнусно
пренебрегли, я сейчас сдам вас первому встречному жандарму.
Марио добродушно улыбнулся.
– Обожаю вашу руку. Но, моя дорогая, не старайтесь
показаться глупее, чем вы есть на самом деле. Вы хорошо знаете, что нет ничего
общего между только что описанными ситуациями и нашими отношениями.
Единственная разница, по мнению Эммануэль, заключалась в отсутствии чая, а
ласки, которые она расточала, привели в возбуждение и ее самое. Да еще эти
ритмические покачивания экипажа.
– Сам-ло и не подозревает, какого спектакля он лишен, –
заметил Марио.
Он свистнул, рикша повернул голову, его глаза быстро
пробежали по обоим пассажирам, и он широко улыбнулся.
– Мы ему понравились, – констатировала Эммануэль.
– Да, мы нашли товарища, – ответил Марио. – Ничего
удивительного, ведь он красив. Существует Международное Сообщество Красоты.
Некоторые вещи позволены только красивым. Монтерлан в письме к Блассеру очень
верно заметил: «Быть блудником не вульгарно. Вульгарно быть ханжой».
– А Куртелен говорил еще раньше, – похвасталась эрудицией
Эммануэль:
– «Стыдятся всего, что некрасиво».
– Значит, вы не стыдитесь своей груди?
Вместо ответа она свободной рукой стянула через голову
блузку и бросила ее прочь. Марио помог ей. На минутку ей пришлось оставить его
без попечения, но это была лишь краткая интерлюдия.
– Теперь хорошо бы кого-нибудь встретить, – сказал Марио.
– А сам-ло разве не годится в свидетели?
– Он не свидетель, он соучастник.
Марио опять свистнул, сиамец снова повернулся к ним. Трицикл
сделал крутой вираж, и все трое радостно рассмеялись.
– Что вы предпочитаете? – спросила Эммануэль, вспомнив
недавнюю лекцию. – Мои руки, мои губы или…
Марио не ответил. И тогда она наклонилась к нему, приоткрыв
рот, и припала к торчавшей ветви этого стройного растения. И тут она услышала
голос Марио, читающего стихи:
До той поры, пока не крикну я:
«Нет больше сил, помедли, жизнь моя.
О подожди, нет больше сил моих
Пить жизнь и смерть из алых губ твоих!»
Любопытство заставило ее прервать свое занятие; она, глядя
снизу вверх на Марио, спросила:
– Это ваши стихи?
– Что вы! Это отрывок из поэмы вашего соотечественника XVI
века Реми Белло.
– Вот оно что, – разочарованно протянула Эммануэль.
Прежде чем она приготовилась возобновить свои сладкий труд,
они остановились перед решеткой дома Марио.
Марио спрыгнул с повозки, поднял Эммануэль на руки и понес
ее в глубину сада к дому. Сам-ло молча двинулся за ними. Они остановились перед
дверями. Марио заговорил с ним; это была долгая беседа с разнообразными
интонациями, повышениями и понижениями тона. Эммануэль напрасно силилась
понять, что же они обсуждают, – лицо сиамца было непроницаемо. Иногда, отвечая,
он посматривал на Эммануэль. Наконец, он утвердительно кивнул головой.
– Ну вот, все сделано, и мой герой нашелся, – объявил Марио.
– Зачем было так далеко искать, когда он оказался перед порогом моего дома.
– Как! Вы хотите сказать…
– Ну да! Разве он не достоин моего внимания?
Эммануэль готова была разрыдаться. Она-то надеялась что в
домашних стенах учитель, наконец, заключит ее в свои объятия. Она была готова
остаться здесь надолго, на остаток ночи и весь день, она не помышляла о
возвращении домой. Он мог делать с ней все, что захочет. Но он ничего не хотел.
Единственное, о чем он думал, – заполучить в постель мальчишку.
Слезы застилали глаза Эммануэль, и она даже не могла
рассмотреть как следует своего соперника. Так ли он красив на самом деле?
– Кара, не торопитесь огорчаться преждевременно, – весело
проговорил Марио. – Вы сейчас увидите: у меня родилась блестящая идея. Вы
будете мне благодарны. Входите же, прошу вас.
Он распахнул дверь и привлек к себе Эммануэль. Она не
шевельнулась: знает она его идеи! Но все-таки, как хорошо было в его доме. И
этот запах, и полумрак. Что за ночь!
Марио принес три бокала, наполнил их.
– Ментоловая настойка – вот что поможет сердцу моей
возлюбленной.
Его возлюбленной? Эммануэль горько усмехнулась. Сам-ло
неподвижно застыл посреди комнаты. Марио протянул ему бокал. Все трое выпили в
полном молчании. Марио был прав: она сразу почувствовала себя лучше. Он обнял
ее, прижался губами к ее голой груди.
– Я сейчас возьму вас, – сказал он. Немного подождал, чтобы
увидеть эффект своих слов. Эммануэль вздохнула, и Марио начал пояснение.
– Но я буду брать вас через этого славного малого. Через – в
буквальном смысле слова. Я пройду через него, чтобы достигнуть вас. Я буду
обладать вами так, как вам никогда не приходилась и как я не обладал еще ни
одной женщиной. Вы будете принадлежать мне больше, чем кто-либо на этом свете.
Вы согласны?
Эммануэль не понимала, отказывалась понимать, что он ей
предлагает.
– Делайте все, что хотите, – только и могла она сказать, и Марио
снова поцеловал ее. И теперь она была счастлива и готова ко всему.
– Ваш самый первый в жизни любовник, – торжественно
провозгласил Марио. – Он ваш сегодняшней ночью.
Ей стало немного стыдно, что она обманула Марио, утаив от
него приключения в самолете. Но в конце концов разве это важно? Ведь сегодня
она отдается в полном сознании совершаемого адюльтера, и этот сиамец будет
действительно ее первым любовником.
– Первый перед многими другими? – спросил Марио, как бы
желая убедиться, что его уроки усвоены.
– Да, – проронила Эммануэль.
Как великолепно отдаться вот так, полностью! Никакая женщина
не будет более неверна супругу, чем она этой ночью.
– Вы не передумаете? – не успокаивался Марио.
Она отрицательно мотнула головой: Господи, если бы он
приказал ей отдаться сейчас десяти мужчинам, она не стала бы ему перечить.
