– Это, кажется электролюбовник? – догадалась она.
– Это вибромассажер. Он доставит тебе те же ощущения,
которые ты испытала, когда я тебя водила в одно купальное заведение. Но он
заставит тебя ощутить это в самом твоем нутре, а не на периферии, как было там.
– Так это должно быть забавным?
– Да неплохо, но есть кое-что и получше. Вот здесь. И Ариана
вытащила из сундучка новый предмет. Он выглядел столь убедительно, что сердце
Эммануэль забилось: так это именно то, что есть у каждого настоящего мужчины!
Крепость, подвижность этого инструмента, линии и складки его кожи и даже
теплота, как будто исходящая от него, – поразительно! Эммануэль схватила его, и
он тотчас же напрягся и вспух, словно она прикоснулась к живому существу.
Эммануэль пронзительно вскрикнула и уронила игрушку.
«Слава Богу, – подумала она неожиданно, – он упал на
постель, ему не больно».
– О, это уж слишком, – протестует она. – Это, наверное,
подарок самого дьявола.
Ариана усмехнулась:
– Я никак не думала, что ты из секты манихейцев.
Она поднимает этот плод своего договора с Князем Тьмы,
поглаживает его. Мгновенно он словно переполняется, делается пурпурного, цвета,
пульсирует в ее руке. Железы набухают, натягивается кожа – он готов к работе.
– Видишь, он уже как будто в тебе, а ты ведь ничего еще с
ним не делала. Ты можешь спокойно лечь и лежать совсем неподвижно, а все
остальное – это уже его забота. Он будет двигаться туда-сюда, становиться
тоньше, короче, потом снова расти и делаться твердым, как палка. Будет меняться
его температура, ритм, он сможет даже посылать волны, от которых ты будешь
извиваться и кричать. И, наконец, когда он убедится, что ты уже не один раз
испытала оргазм, он прольется в тебя.
– Послушай, ты что, принимаешь меня за идиотку?
– Ну, если ты мне не веришь, попробуй его прямо тут же.
Но Эммануэль не соблазняется. Дивный прибор, по правде
говоря, даже пугает ее.
– У него внутри ведь что-то есть?
– Сплошная электроника: батарейки, транзисторы, всякая
всячина. Он великолепно оборудован, если ты понимаешь что-нибудь в таких вещах.
Знаешь, честно говори, он для меня слишком кибернетичен.
– Ну, не знаю. Иногда хочется попробовать что-то
экстравагантное.
Ариана размышляет некоторое время:
– Вообще советую тебе быть в этих делах поэкстравагантней.
Обиженный вид Эммануэль снова вызывает улыбку Арианы:
– Мне хотелось бы посмотреть на тебя в доме одного моего
знакомого. Там ты могла бы поиграть с более искусными механизмами, а не с такой
игрушечкой, как эта. Но ты, кажется, противница прогресса.
Ее гостья не реагирует на это провокационное заявление, и
Ариана продолжает:
– Я вижу, тебе неинтересны вещи, о которых я могу
рассказать?
Любопытство Эммануэль оказывается явно сильнее ее
осторожности, и, уяснив себе это, Ариана становится хозяйкой положения:
– Что ты мне пообещаешь в обмен на мою историю?
– Я отброшу последний стыд.
– Хорошо, тогда вот что. Сегодня вечером, на теннисе, ты
надень свою плиссированную юбочку и чтобы под ней ничего не было. И не обращай
на это внимания, прыгай, как горная коза.
– И для кого же этот бенефис?
– Для Каминада. Он еще не встречался с тобой и очень этого
хочет.
– Ты никогда мне о нем не говорила.
– А мне нечего о нем сказать. Он для меня сплошной
вопросительный знак.
– Он молодой или старый?
– Твоих лет.
– Бедняга, ему не повезло!
– А разве ты вышла замуж не за молодого? И, кажется, ты не
отказываешься от совсем невинных.
– Чтобы учиться чему-то, мне нужны люди постарше, поопытней.
Или ты думаешь, что я уже настолько продвинулась в своем обучении, что могу
сама давать полезные уроки?
– Уроки мальчишкам, которые выстраиваются в очередь, чтобы
увидеть твои ноги и умереть от желания?
– Ну, пусть так. Но я думаю, что ты поможешь мне обучать их
чему-то лучшему в жизни. Мы могли бы вести наши занятия вместе.
– Вот для начала ты и можешь попробовать моего приятеля
Каминада.
– В чем он наиболее слаб?
– Ему пока не хватает удовлетворения. Но вот, представь
себе, что ты ведешь урок в своем классе. Что ты будешь делать, чтобы твой
ученик не занемог от неудовлетворенного желания?
– Я постараюсь претворить его мечты в действительность.
– Но тогда ты ни в чем не должна будешь отказывать! Это
будет совсем новый мир.
– Ты мне сказала, что первую фазу уже втайне изучила.
– Только не думай, пожалуйста, что роботы заменяют мужчин
оттого, что они, так сказать, сверхчеловечны.
– А что же в них тогда хорошего?
– Они помогают нам ждать.
– Ну так, значит, люди стоят не меньше, чем их изобретения.
– Перестань спрашивать. Я сейчас тебе кое-что расскажу.
Ариана устроилась поудобнее, положив голову на живот
Эммануэль, медленно лаская ее соски одной рукой, другой она занималась своей
грудью.
– Прежде всего, представь себе стальную стену, холодную, как
ледяная скала, всю испещренную циферблатами, ручками, микрофонами и
выключателями. Три другие стены покрыты шелком лилового, коричневого или еще
какого-нибудь пастельного мягкого тона, у каждой стены – кабины. Кабины эти
невелики: шесть футов длины, пять ширины, а высота такая, что вполне можно
стоять во весь рост. Окон нет… да, разумеется, нет. Свет струится из какого-то
скрытого источника. Кондиционеры. И все время слышится музыка, скорее
беспокоящая, чем успокаивающая. Такое впечатление, что ты в какой-то
лаборатории или современной клинике, безликой, равнодушной. Ничего, что
напоминало бы будуар. Ты стоишь там и не имеешь ни малейшего представления, что
же надо делать. Нет ни кровати, ни кресла.
Ариана замолкла на мгновение, наслаждаясь прикосновением
своих пальцев к двум мягким полушариям, слегка вздохнула и продолжала:
– Но вскоре ты понимаешь, что тебе придется лечь на пол, и
убедиться в этом тебе помогает покрытие пола. Это шелк, но более роскошный и
мягкий, чем настенный, напоминающий о комфорте старины. И в самом деле – там
большое стеганое пуховое одеяло и подушка из мягкой пористой резины. Так…
Опытный ты человек или нет, но дверь, тоже покрытая шелком, за тобой
закрывается, и ты остаешься одна или вдвоем с ассистентом, мужчиной или
женщиной, это уж как ты пожелаешь. И он начинает тебя вводить в курс всей этой
машинерии. Объясняет значение всех этих кнопок, ручек и циферблатов. Ты,
конечно, ни черта не можешь понять, и вы оба весело смеетесь над этим. Если бы
в этой кабине была ты, Эммануэль, я боюсь, что ты плюнула бы на всякую
механизацию и всласть понатешилась с ассистентом… Но ладно, предположим, что
это был кто-то менее импульсивный…
