На белом полотнище экрана возникают смутные видения, почти
галлюцинации: осторожно взятые тонкими пальцами, словно нежные цветы, фаллосы
разных размеров и форм; их два, четыре, восемь… В медленном ритме паваны кружат
они вокруг фантома, вокруг призрака женщины, чье реальное тело живет там, в
запретном пространстве между прожектором и шелком…
Силуэт ее изгибается в сладкой истоме и, словно
надломившись, опускается вниз; ее едва можно различить теперь. Видна только
грудь. О, если бы эта нераспознаваемая фея сняла со своей головы волшебное
оперенье!
Чья-то прозрачная рука возникает из ничего, описывает в
воздухе параболу, одна ладонь ложится на невидимый живот, становится различим
палец, двигающийся взад-вперед там, где скрыт признак пола. Этот фаллический призрак
все убыстряет ритм танца, наконец, он танцует бесшабашную джигу, а женское тело
выгибается, опираясь о землю только пятками и затылком, превращается в
натянутую струну. Внезапно палец исчезает, Приап успокаивается, силуэт
бледнеет, экран погружается в темноту…
Как только он вспыхивает, становится виден новый профиль с
остро торчащей грудью, длинными стройными ногами, голову украшает воздушная
прическа, высокая, как корона. С левой стороны возникает еще одна фигура;
танцуя под аккомпанемент глухо звучащих колокольчиков, она приближается к
первой, и признак мужественности выдается вперед решительно и строго, как на
этрусских фресках.
И вот два образа соединяются. Легко, как пушинку, поднимает
мужская тень женскую. Выгнув спину, крепко стоя на невидимых ногах, мужчина с
силой проникает в балерину, а та заключает его в крепкие объятия. Все это ясно
видно под искусственным лунным светом. И снова ночь покрывает слившиеся силуэты
своим покровом.
Но начинает светать, и в этих искусственных утренних сумерках
вновь стала видна женская фигура, неясно только, та ли, что была прежде, или
другая: легче отличить друг от друга летающих райских птиц. Она садится,
подогнув под себя одну ногу и вытянув другую. Мужчина, а может быть, фавн,
приближается к ней, опускается на колени. Женский силуэт кладет ногу на его
плечо и делает движение навстречу жаждущему рту. Тень мужской головы зарывается
в тень женских бедер, и женщина откидывается назад, подставив грудь небесам. И
свет медленно меркнет…
На переднем плане четвертой картины предстает сидящий
мужчина. Тень женщины – нет, музы! – возникает перед ним из мрака. Ее волосы
подобны облаку, и походка ее воздушна; танцуя, она приближается к нему,
склоняется все ниже. Фаллос героя медленно вырастает ей навстречу и, наконец,
сливается с этим туманным неразличимым ликом. Но потом снова появляется и вновь
исчезает, окунаясь вглубь торжественно, священнодействуя, творя какой-то
ритуальный обряд. Женщина исчезает. Полубог остается один.
Но ненадолго – из черной пелены вырисовывается еще одна
фигура. Мужчина простирает к ней руки, привлекает ее к себе, поднимает – и с
силой вонзает в нее свой член. Мягкие женские округлости сливаются с лепной
мускулатурой любовника. Руки обвивают его шею, губы прижимаются к губам. И тело
женщины изгибается с океанической гибкостью, вытягивается к воображаемому
потолку, опускается и снова парит в воздухе. И при каждом движении жезл
плодородия появляется и снова погружается в глубокую тень.
Зрители вне себя: каждая жилка, каждый нерв напряжен, неукротимая
сила пульсирует в их потаенных членах. Но представление продолжается. Женщина
подпрыгивает, взмахивая руками в воздухе, волосы распущены и касаются земли,
живот мужчины сотрясают судороги. Кажется, животворный сок так и хлещет из
него.
Следующая сцена являет зрителям покоящуюся на высоком ложе
женщину. Ее плечи и лицо совершенно исчезают под густой копной волос. Широко
раскинув ноги, она словно ждет кого-то. И он появляется. При его появлении
женщина поворачивается спиной, выгнув поясницу, становится на колени.
Исполнитель мужской роли вонзается в нее сзади так глубоко, что дальнейшее
движение становится, по-видимому, невозможным. Поэтому он внезапно застывает. И
женщина каменеет.
Сразу же от левой кулисы отделяется другая женская фигура.
Плавными шагами подходит она к замершей паре. Выступающий наружу бугор Венеры
прикасается к женскому изваянию: женщина сразу же оживает, поднимает голову,
становится виден ее профиль, жадными губами она впивается в приманку.
Это возвращает к жизни и мужчину. С внезапной яростью он
начинает терзать бедра пленницы, и та, разорвав привычную тишину театра теней
долгими дикими криками, исчезает в ночи. Какое-то время экран пуст. Потом на
нем появляются двое стоящих друг против друга мужчин. Они сближаются так тесно,
что два их ясно различимых, торчащих вперед стержня сливаются в один огромный,
толщиной в руку, фаллос. За спиной каждого нечто вроде стола или алтаря. Слева
и справа два женских существа, напоминающие барельефы на нубийских вазах. Груди
выступают над плоскими животами. Обе фигуры медленно приближаются к центральной
группе. Но правая останавливается на полпути, а левая опускается между двумя
мужчинами на землю и образует с ними одно целое. Нужно быть особенно
внимательным или обладать ярким воображением, чтобы увидеть, как она берет в
рот этот двойной лингам. Потом она поднимается и вытягивается на одном из
стволов. Голова ее на уровне мужских бедер, и мужчины немного придвигаются к
ней так, что могут губами прикоснуться к женскому телу.
Вторая женщина повторяет в точности весь ритуал и
устраивается на втором столе, образуя с первой полную симметрию. Теперь обе
средние фигуры прерывают свой несколько гомосексуальный тет-а-тет, делают
полуоборот и приближаются к алтарям: губы женщин раскрываются им навстречу, и
каждая из лежащих завладевает фаллосом своего любовника.
Затем показываются две женские тени, несущие между своими
грудями мужские символы. Грациозными обольстительными движениями снимают они с
шеи искусственные приапы и прививают их к жаждущим телам. Потом опускаются на
колени между бедер этих новых гермафродитов и приникают губами к тем нежным
росткам, которые они только что постарались облагородить.
Еще двое мужчин: они появляются справа и слева и
приближаются к коленопреклоненным женщинам. А те в тот же миг отворачиваются от
искусственных приапов, которые они только что всадили своим возлюбленным, и
стремятся отведать вновь прибывших. Их сноровка привлекает внимание двух других
мужчин, от которых они оторвались, и те снова поворачиваются и подступают к
этим женщинам сзади, приподняв их за бедра: по движениям мужчин видно, что они
проникли достаточно глубоко.
Двух стоящих мужчин, чьи стержни были во рту превратившихся
в андрогинов женщин, разделяло небольшое расстояние, и это пространство
требовало заполнения. Показались еще две мужские персоны. Они встретились в
центре экрана, задвигались, закружились в пустом пространстве и наконец приняли
точно такую же позицию, которую сначала занимала первая мужская пара. Все
четверо касались друг друга ягодицами.
