В следующую секунду мне стало почти стыдно за такое несерьезное, я бы даже сказал, детское желание. Впрочем, что поделаешь — именно оно первым пришло мне в голову. Оторвав взгляд от неба, я обнаружил, что Алексия внимательно смотрит на меня, едва заметно улыбается, и взволновался еще больше.
Неужели она сообразила, какое желание я загадал? Вдруг девушка задумала то же самое? Тогда получается, что мое желание начинает сбываться!
От этих мыслей, заставлявших мое сердце биться в ритме военного барабана, меня отвлек голос Роберта.
— Ни в одной комнате — ни в тех, что были с крышей, ни в тех, что оставались под открытым небом, — не было ровным счетом ничего. Добрые люди основательно вычистили дом умершего учителя, почему-то оставив нетронутым лишь один сундук, стоявший посередине небольшой комнатушки. Никто не мог сказать, почему мародеры обошли его своим вниманием.
— Что же было в этом сундуке? — спросил я, заинтригованный таким поворотом сюжета.
— Фотографии, сделанные учителем Серхио, и любительские фильмы на восьмимиллиметровой пленке, снятые им же. Сразу хочу сказать, что на снимках и в кадрах самого маэстро не было. Отцу, естественно, стало интересно, что фиксировал на кинопленке и фотографировал бывший хозяин дома; в конце концов он даже раздобыл где-то старый проектор. Увиденное немало удивило его. На всех пленках были запечатлены пейзажи либо интерьеры каких-то необычных зданий. Например, там была короткая зарисовка про прогулку по парку в предрассветных сумерках. На другой кассете обнаружился интерьер церкви, снятый при одних лишь свечах. Но самое главное заключалось в том, что ни на пленке, ни на фотографиях не было людей. Никого! Складывалось такое ощущение, словно маэстро Серхио жил в каком-то необитаемом безлюдном мире. Должен отметить, что ему, по всей видимости, пришлось изрядно постараться, чтобы ни один человек из восьмимиллионного населения Мехико — это не считая пригородов — не попал в кадр.
К этому времени в парке, где мы ужинали, повис густой туман. Если бы не воображение, рисовавшее нам встречу с призраком покойного учителя, мы давно стучали бы зубами от холода. Дождя не было, но, несмотря на это, вся моя одежда отсырела насквозь.
— С того дня маэстро Серхио стал для моего отца кем-то вроде соседа по дому, — продолжил Роберт. — Возвращаясь с работы, он почти каждый вечер садился за проектор и просматривал то, что учитель успел наснимать при жизни. Надо сказать, что катушек с этими пленками там была целая груда. За год отец так до конца и не досмотрел.
— Что же он снимал? Что еще было в этих фильмах? — спросила Алексия.
— Да подождите вы, сейчас все расскажу. Для начала нужно упомянуть о том, как проявлялось присутствие призрака маэстро Серхио в том доме. Естественно, в первую очередь следует назвать фотографии и любительские фильмы, оставленные им отцу в наследство. Кроме того, в доме творились разные странные вещи. Так, например, время от времени на автоответчике появлялись записанные кем-то сообщения, причем происходило это в те часы, когда отец был дома и мог поклясться, что никаких звонков не было. При этом на автоответчике не фиксировалось ровным счетом ничего, кроме нескольких минут тихого, плохо слышного, но явно усталого дыхания.
— Как же твой отец жил в таком доме?! — перебив Роберта, воскликнула Лорена. — Не страшно ему было?
Роберт добродушно и вместе с тем чуть снисходительно улыбнулся:
— Мой отец никогда не верил в приведения. Впрочем, со временем он смирился с тем, что из всякого правила бывают исключения и что призрак учителя Серхио действительно существует. Похоже, его, человека, уверенного в том, что все в этом мире материально, никакие пришельцы с того света не пугали. Убедившись в реальности существования своего бесплотного соседа, отец даже решил привлечь его на свою сторону в противостоянии с хозяином добермана. После очередной порции требований немедленно покинуть незаконно занятый дом отец как-то вечером заметил, что сосед вышел из дома, приставил к стене стремянку и стал ремонтировать крышу. Тогда отец обратился к призраку маэстро Серхио примерно с такими словами: «Уважаемый маэстро, если вы сейчас находитесь где-то здесь и слышите меня, то я обращаюсь к вам с просьбой. Помогите мне как-нибудь избавиться от этого психопата». Буквально в следующую секунду лестница под соседом покачнулась и стала заваливаться набок. Тот рухнул на землю с высоты примерно трех метров. При этом он, похоже, переломал себе пару костей, в общем, дней на десять его уложили в больницу. Вот тогда-то отец испугался по-настоящему.
Ближе к полуночи туман стал настолько густым, что мы с трудом видели друг друга, хотя и сидели совсем рядом. С той точки, откуда я наблюдал за Робертом, он воспринимался как какое-то расплывчатое пятно, продолжавшее рассказывать свою историю уже знакомым мне голосом.
— Все то время, что сосед провел в больнице, отцу пришлось заботиться о его собаке. Всякий раз, когда он приносил доберману еду и воду, тот из чувства долга пытался покусать его. Именно в эти дни отец добрался до последней не просмотренной катушки с пленкой. К его удивлению, судя по дате на бобине, этот фильм был снят покойным учителем совсем незадолго до его смерти. На пленке был запечатлен проспект Инсурхентес не то глубокой ночью, не то ранним утром. Должен сказать, что этот проспект — одна из основных транспортных артерий Мехико, которая пересекает весь город и тянется чуть ли не на тридцать километров.
— Так что именно было заснято на этой пленке? — донесся из тумана голос уже почти невидимой Алексии.
— Практически ничего, как и на всех прочих. Хотя эта немного отличалась от остальных. На ней были видны автомобили, движущиеся по проспекту. Машины — да, но водители — ни в коем случае. Снимал покойный учитель, стоя на перекрестке проспекта с одной из улиц, идущих перпендикулярно ему. Так вот, большая часть машин проносилась мимо него без остановки, за исключением одного такси, которое вдруг затормозило прямо перед камерой. Дверь машины открылась, и из нее вышел пассажир — первый человек, которого отец увидел на пленках, снятых его покойным соседом. Впрочем, на сюжет это особенно не повлияло. Дело в том, что фильм кончился как раз в ту самую минуту, когда в кадре появился этот человек.
— Кто же это был? — с беспокойством спросил я.
— Мой отец. — Помолчав несколько секунд, Роберт подытожил свой рассказ: — В тот же вечер папаша на скорую руку побросал все свои вещи в чемодан и сбежал из этого дома куда глаза глядят. Он никогда больше туда не возвращался.
Ритуал обретения бледности
Огораживать кладбище высокими крепкими стенами — весьма неразумная традиция. Ибо те, кто находится там, внутри, все равно не могут оттуда выйти, а те, кто снаружи, не хотят туда попадать.
— Артур Брисбейн —
К аренисскому кладбищу мы подошли в час ночи. Небо по-прежнему было ясным, но туман, клубившийся над холмом, придавал окружающему нас пространству несколько потусторонний вид.
Ограда вокруг местного кладбища была гораздо выше, чем в Тейе. Зато эти стены в некоторых местах обвалились, кое-где в них образовались трещины, через которые худощавый человек, наверное, мог пролезть, повернувшись боком.
