— А сейчас? Кто я для тебя?
— Ты тот человек, ради которого и благодаря которому я еще живу, — ничуть не кривя душой, признался я.
— Звучит, конечно, красиво, но я хочу знать, как ты ко мне относишься, какие чувства испытываешь.
— Я все сказал тебе еще вчера, когда выходил из твоего дома.
— Тогда повтори эти слова еще раз. Я хочу снова это услышать! — потребовала Альба.
Обычно мне нравилось, когда она начинала упрямиться и настаивать на своем, но в этот момент я не хотел ни обнадеживать, ни ранить ее сердце произнесением пустых, ничего не значащих словесных формул.
— Если говорить начистоту, то вся моя душа скрыта под густой пеленой тумана. Разобраться в том, что чувствую и как к кому отношусь, я в этой мгле просто не в силах. Должен признаться, что в каком-то виде Алексия по-прежнему жива в моем сердце. Именно она удерживает меня там, в потемках моей собственной души. Зато когда я с тобой, мне открываются все новые уголки моего внутреннего мира, в котором почему-то тепло. Там сияет солнце. Этот другой человек со светлой душой тоже я.
Серая кошка протяжно мяукнула и исчезла в дальнем конце сада.
— Давай лучше я задам тебе один вопрос, — сказал я, обращаясь к Альбе. — Ты готова принять меня таким, каков я сейчас: со всем грузом, навалившимся на меня, со шлейфом темноты, тянущимся за мной из прошлого?
Альба как-то ловко повернулась, чуть привстала, и я сам не понял, как она в мгновение ока оказалась у меня на коленях и стала гладить по голове. Почувствовав эту восхитительно приятную тяжесть, я прижал ее к себе, и на мгновение наши губы встретились.
Затем она сказала:
— Давай разберемся, правильно ли я все поняла. Итак, ты хочешь знать, готова ли я делить тебя с той девушкой, которая погибла, но продолжает жить в твоем сердце и за смерть которой ты считаешь своим долгом отомстить. Все так?
— Типа того.
— Знаешь… боюсь, это будет нелегко, — произнесла она, глядя на меня обезоруживающими влюбленными глазами.
Эта фраза, как я понял, была безоговорочным, лишь по-женски слегка замаскированным «да». Впервые за все время нашего знакомства я захотел поцеловать Альбу за то, что она такая, какая есть, а не только мое алиби, пропуск на свободу или просто симпатичная девушка, за которой можно слегка поухаживать, провести с ней какое-то время. Я понимал, что начинаю любить ее, и это чувство крепло во мне с каждой секундой. Я обожал ее за то, что она сумела проникнуть в самые светлые уголки моей души.
На этот раз самые важные слова пришли сами собой:
— Альба, я люблю тебя.
Я почувствовал, как по ее щеке стекает слеза, и осушил губами эту горячую каплю.
Затем я глубоко вздохнул и в какой-то момент непроизвольно посмотрел в окно. Серой кошки в саду уже не было, но мы с Альбой оказались не одни.
Там, за окном, стояла она.
Штурм
Когда тебе нужно раздавить кого-то или уничтожить, сделай это так, чтобы твоя жертва уже никогда не смогла тебе отомстить.
— Никколо Макиавелли —
Все произошло так стремительно, что я практически ничего не успел сделать. Сначала, словно от удара молнии, окно, выходившее в сад, с оглушительным звоном рассыпалось на тысячи осколков. Практически в ту же секунду упал на пол торшер, стоявший возле него.
Какая-то невидимая страшная сила вырвала Альбу из моих объятий и унесла куда-то прочь, снося по дороге тяжелые вещи и сдвигая мебель. Я рванулся вдогонку за нею, но не успел сделать и двух шагов, как получил сильнейший удар в грудь, который просто швырнул меня на пол.
Я упал навзничь и ударился головой. Мир вокруг меня погрузился в густую ватную темноту и тишину.
Придя в себя после удара и падения, я сразу же вспомнил страшное видение в саду — Мирту с горящими от ярости глазами. Как и предсказывала Лорена, Мирта обрушила на меня всю свою ненависть, когда увидела, что я больше не храню верность ее сестре и встречаюсь с другой девушкой.
По темной гостиной метался ледяной ветер, от которого время от времени шуршали и звякали осколки разбитого стекла.
Я не без труда встал на ноги и попытался сориентироваться в темном помещении.
Мне было страшно, но боялся я не за себя.
— Альба! — позвал я. — Ты здесь?
Мне никто не ответил.
Я добрался до выключателя и включил люстру, висевшую под потолком в гостиной. К моему ужасу, в комнате, кроме меня, действительно никого не было. Я увидел лишь груду осколков стекла и разбитый торшер, лежащий на ковре у самого окна.
Я выбежал в сад, откуда похитители Альбы начали штурм моего дома, и стал звать ее, срывая голос.
Тишина.
Что же произошло? Неужели ее унесла с собой Мирта? Что же теперь с ней будет?
Я был на грани помешательства от горя, когда вдруг до моего слуха донесся тихий плач. Я прислушался и понял, что эти звуки доносились из кухни. Более того, я узнал голос Альбы.
С замирающим сердцем я вбежал в кухню.
Альба лежала на полу в луже крови. Она не понимала, что происходит вокруг, и дрожала всем телом. От страха она продолжала закрывать лицо ладонями.
Мне стало нехорошо. В тот момент я и сам был на грани обморока. Нагнувшись над Альбой, я услышал, как она, словно в бреду, дважды произнесла мое имя. Я был вне себя от ярости и вместе с тем испытывал невероятное облегчение оттого, что все-таки нашел Альбу живой. Я схватил ее руки, перепачканные кровью, и со слезами на глазах стал целовать их. Увидев ее лицо, я едва сдержался, чтобы не закричать от ужаса.
Глубокий порез, из которого продолжала течь кровь, рассек кожу на левой щеке Альбы от скулы до самого подбородка.
— Господи, да что же это такое!..
— Это она… осколком стекла, — едва слышно произнесла Альба. — Но ты не волнуйся, уже почти не болит.
В следующую секунду она потеряла сознание.
В этот момент я услышал, как открывается входная дверь. Отец вернулся домой.
Я понимал, что, рассказав ему всю правду, наткнусь лишь на стену непонимания и на серьезные неприятности. Скандала и еще больших ограничений свободы будет не избежать. Впрочем, в тот момент меня больше всего волновало состояние Альбы. Я не отказывался от планов нанесения ответного удара, но действовать нужно было предельно осторожно, чтобы окончательно не лишить себя такой возможности. В данный момент мне нужно было наплести что-нибудь правдоподобное по поводу случившегося, чтобы еще больше не осложнить свое положение.
Увидев разбитое стекло и перевернутую мебель в гостиной, отец стал ругаться и звать меня во весь голос. Он вошел в кухню, увидел меня с окровавленной Альбой на руках, замолчал и моментально побледнел от ужаса.
