Алекс Ровира, Франсеск Миральес
Последний ответ
Моим родителям, Габриэлю и Кармен, и моим детям, Лайе, Полю и Марионе, еще раз.
А. Р.
Моей матери.
Ф. М.
Часть первая
ЗЕМЛЯ
Земля — это элемент спокойствия и телесности.
Она символизирует наше место в этом мире, материю, которая предоставляет нам пропитание и кров над головой.
В потенциале в этом элементе заложена идея преуспеяния.
Земля — самый плотный накопитель энергии среди всех элементов.
В ней сосредоточено постоянство, сила, упорство, понятия объективности, надежности, прочности, осторожности, осмотрительности, умеренности, принципы сева и сбора урожая, которые приносят достаток.
Это наш дом и наша судьба: мы рождаемся на Земле и в нее же возвращаемся.
Мы — пыль от звезд, заключенная в Земле.
А еще мы — живая Земля, частички Вселенной, которая сознает себя здесь, на Земле.
1
Пятьдесят минут славы
Все мы чего-то не знаем. Но дело в том, что не знаем мы разных вещей.
Альберт Эйнштейн
Я чуть было не уснул в ванне, когда раздался звонок телефона. Целый день я сражался со сценарием передачи о возможности путешествовать во времени. Покончив наконец с черновым вариантом, решил принять горячую ванну, чтобы расслабиться.
У меня оставалось еще два часа на работу с текстом, однако когда я увидел на экране мобильника номер Иветты, продюсера нашего канала, то испугался надвигающихся проблем.
Вот уже два года я писал сценарии радиопередач для программы «Сеть» с минимальной аудиторией слушателей. Идеальная работа для городского отшельника вроде меня: если мне и звонили из редакции, то только ради того, чтобы в последний момент сообщить о перемене темы. Сейчас, когда мне достались путешествия во времени, я был готов воспринять подобное почти что с благодарностью, однако на другом конце телефонной линии меня поджидали совсем иные новости.
— Какие у тебя планы на вечер? — спросила Иветта.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сформулировать хоть какой-нибудь ответ. Продюсер «Сети» была одной из самых привлекательных женщин, которых я знал, однако я никогда не подумал бы, что у нас с ней имеются хоть какие-то шансы. Это была неприступная девица, никогда не выходившая из рамок профессиональных отношений.
Уверившись, что Иветта приглашает меня поужинать тет-а-тет, я в конце концов ответил:
— Вообще-то никаких. Я целый день пытаюсь себе представить, как можно исхитриться путешествовать во времени, но все, что мне удалось отыскать, — это роман Герберта Уэллса, недоброкачественную кинопродукцию да труды теоретиков, которые еще хуже, чем фильмы.
— Путешествия во времени подождут. Я хочу предложить тебе кое-что поинтереснее.
«Точно, это приглашение на ужин», — подумалось мне.
Я уже видел себя в ресторане, при свечах, в компании божественной Иветты.
Задавая вопрос, я почувствовал, как краснеют мои щеки.
— Что может быть интереснее, чем путешествия во времени?
— Те пятнадцать минут славы, на которые, как говорят, имеет право каждый смертный. Впрочем, тебе повезло больше: на твою долю выпало пятьдесят минут славы. В три раза больше, чем для всех прочих.
— Да что ты несешь?
— Хавьер, ты дебютируешь в роли гостя нашей студии. Один человек, приглашенный на сегодняшний вечер, угодил в аварию, и заменить его мне некем.
Я глубоко вдохнул и выдохнул. Дело было не только в том, что романтическая фантазия, порожденная моим мальчишеским воображением, растаяла без следа. Речь шла о выходе в прямой эфир — при моей-то робости я ведь и на собраниях соседей по дому боюсь голос повысить. К тому же, поскольку сценарии готовятся за неделю, я даже не помнил, какая тема намечена на сегодняшний вечер.
— До передачи осталось всего два часа, — запротестовал я.
— Да, конечно, но ты ведь специалист почти по всем вопросам. Или я ошибаюсь?
— Нисколечко. Мое ремесло — это «вырезал и вклеил», только выступать в прямом эфире на пятидесятитысячную аудиторию — совсем другое дело.
— Сорокатысячную, — уточнила Иветта. — По данным последнего опроса, мы опустились еще на одну ступеньку по лестнице в преисподнюю.
— Как бы там ни было, и этого количества достаточно, чтобы сделать из меня посмешище. А что, позвать больше некого?
— Ответ отрицательный. Ну ладно, брось отлынивать от работы. Тебе и делать ничего не придется. Основной груз интервью взвалит на себя Эрнан. От тебя всего-навсего требуется с умным видом вставить два-три слова за всю передачу.
— Ну да, на закуску, — усмехнулся я, пытаясь вспомнить, над каким же сценарием трудился неделю назад.
Горячая ванна, казалось, начисто растопила мою память.
— «Относительно ясный Эйнштейн», ты не забыл? — Иветта нетерпеливо неслась вперед. — Вся программа крутится вокруг этой книги. В студию явится сам автор.
— Да ведь он же зануда! — Теперь я вспомнил. — Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь составит для себя представление об относительности, если прочитает его книгу. По-моему, этот автор совсем не разобрался в Эйнштейне. Хотя, хвастать не буду, я тоже.
Иветта не обратила на мои слова ни малейшего внимания и поспешила закончить разговор:
— Вот и прекрасно. Итак, сегодня вечером ты выступаешь у нас. Не опаздывай, ладно? — И повесила трубку.
Я еще долго отмокал в ванне. Вода постепенно остывала. Когда я снова поднял с пола мобильник, то осознал, что у меня остается меньше часа на то, чтобы одеться и выйти.
Я выбрался из ванны, оставив на полу громадную лужу. В моей квартире только это помещение обладало достойными габаритами. Еще в ней имелась гостиная для гномиков да кухня, в которую приходилось протискиваться бочком.
Поскольку вместо ужина с Иветтой мне предстояло выступать в роли спарринг-партнера для спесивого недоумка, я напялил на себя первое, что отыскалось в шкафу, потом распечатал сценарий, который сам же и составлял неделю назад. В общем-то, он представлял собой вступительное слово для Эрнана, ведущего программы, и серию вопросов для нашего гостя, Хуáнхo
[1]
Боннúна.
