— Тебе очень нужно было это говорить? — спросила я, когда они ушли.
— Я сказал то, что думал, Сейдж. Ты не веришь, что нужно говорить правду?
— Конечно, верю. Но всему свое место и время! Не говорить же правду незнакомцам, которые явно находятся в неловком положении.
— Без разницы,— ответил Адриан — судя по виду, он был крайне доволен собой,— Я стопроцентно улучшил леди настроение на целый день.
Тут из кабинета появилась женщина в черном костюме и на очень высоких каблуках.
— Я — Джанет Маккейд, управляющая конторой,— сказала она, нерешительно переводя взгляд с меня на Адриана и обратно.
Потом выбрала меня.
— Вы, должно быть, Адриан?
То, что она не знала, кто из нас Адриан, было понятно, но возникшая путаница не сулила ему ничего хорошего. Я оказалась права в своей оценке его клубного наряда. Моя коричневая юбка и кремовая блузка, вероятно, казались более подходящими для собеседования.
— Это Адриан,— сказала я, показав на него.— А я его сестра. Я здесь для моральной поддержки.
— Очень мило с вашей стороны,— слегка озадаченно сказала Джанет.— Что ж, тогда поговорим, Адриан?
— Конечно!
Адриан встал и пошел за женщиной. Я тоже вскочила.
— Адриан,— прошептала я, схватив его за рукав,— ты хочешь говорить правду? Сделай это там. Не приукрашивай ничего, не делай сумасшедших заявлений, будто был окружным прокурором.
— Усек,— сказал он.— Это будет легче легкого.
Если под «легче легкого» Адриан имел в виду, что все пройдет быстро, он оказался прав. Прошло всего пять минут, а он уже вышел из кабинета.
— Полагаю, тебе не предложили работу только из-за твоего внешнего облика? — спросила я, как только мы очутились в машине.
Адриан смотрел в пространство, но ответил на мои слова ослепительной улыбкой.
— Ой, Сейдж, как ты умеешь льстить!
— Я не это имела в виду! Что там случилось?
Он пожал плечами.
— Я сказал правду.
— Адриан!
— Да серьезно. Она спросила, в чем моя самая сильная сторона. Я ответил, что я хорошо лажу с людьми.
— Неплохо,— признала я.
— Потом она спросила, в чем моя самая слабая сторона. И я сказал: «С чего начать?»
— Адриан!
— Перестань произносить мое имя таким тоном. Я сказал правду. Когда я добрался до четвертого пункта, она заявила, что я могу идти.
Я застонала и подавила желание поколотиться головой о руль.
— Мне следовало тебя натаскать. Это же стандартный вопрос с подвохом. Тебе полагалось дать ответ вроде: «Я слишком увлекаюсь своей работой» или «Я перфекционист».
Адриан фыркнул и скрестил руки на груди.
— Это полная чепуха. Да кто вообще такое говорит?
— Люди, которые получают работу.
Поскольку теперь времени у нас было с запасом, я сделала все, что было в моих силах, чтобы отрепетировать с Адрианом ответы перед следующим собеседованием. Оно намечалось в «Спенсере», и я заставила Трея кое с кем там переговорить. Пока Адриан проходил собеседование в дальней части заведения, я заняла столик и взяла кофе. Минут через пятнадцать меня навестил Трей.
— Он и вправду твой брат? — поинтересовался он.
— Да,— ответила я, надеясь, что говорю убедительным тоном.
— Когда ты сказала, что он ищет работу, я представил мужскую версию тебя. Я решил, ему нравится маркировать химические склянки или что-нибудь еще в том же духе.
— Зачем ты мне это говоришь?
Трей покачал головой.
— Затем, что тебе лучше продолжить поиски работы для него. Я тут подслушал, как он разговаривает с моим менеджером. Она объясняла, что каждый вечер мы тут прибираем и моем. А он сказал что-то насчет своих рук и физического труда.
Я была не из любителей сквернословить, но в тот момент пожалела об этом.
Последнее собеседование было назначено в модном баре в центре города. Я приняла на веру, что Адриан знает любую выпивку в мире, и изготовила для резюме поддельное удостоверение об окончании курсов барменов. Это собеседование я переждала в машине, послав Адриана в бар одного. Я решила, что здесь у него самые высокие шансы. По крайней мере, здесь оценят его наряд. Когда он вышел спустя десять минут, я пришла в ужас.
— Как?! — вопросила я,— Как ты мог облажаться еще и на этом собеседовании?
— Когда я вошел, мне сказали, что менеджер говорит по телефону и будет через несколько минут. Поэтому я сел и заказал выпивку.
На сей раз я и вправду стукнулась лбом о руль.
— Что ты заказал?
— Мартини.
— Мартини,— Я подняла голову,— Ты заказал мартини перед собеседованием.
— Это бар, Сейдж. Я решил, что они отнесутся к этому нормально.
— Нет, ты так не решил! — воскликнула я.
Мой громкий голос удивил нас обоих, и Адриан слегка поежился.
— Ты не тупой, сколько бы ни притворялся тупым! Ты знаешь, что так делать нельзя. Ты поступил так, чтобы от них отделаться. И отделаться от меня. Вот в чем суть. Ты не отнесся ко всему этому серьезно. Ты потратил впустую время тех людей и мое время просто потому, что тебе было нечем заняться!
— Неправда,— сказал он, хотя не очень уверенно.— Я и вправду хочу работать... Только не в тех местах.
— Не в твоей ситуации быть разборчивым. Хочешь съехать от Кларенса? Это были твои билеты на выезд. Ты смог бы получить любую из этих должностей, если бы хоть чуть-чуть постарался. Когда тебе нужно, ты бываешь убедительным и милым. Ты мог бы заговорить всем зубы и добиться, чтобы тебя взяли.
Я завела машину.
— С меня хватит.
— Ты не понимаешь,— сказал Адриан.
— Я понимаю, что у тебя трудные времена. Я понимаю, что тебе больно,— Я отказывалась смотреть на него, обращая внимание только на дорогу,— Но это не дает тебе права играть жизнями других. Попытайся для разнообразия позаботиться о себе сам.
Адриан не отвечал, пока мы снова не оказались у дома Кларенса, и даже тогда я не хотела его слушать.
— Сейдж...— начал он.
— Вон из машины! — отрезала я.
Он заколебался, как будто мог и не согласиться, но в конце концов уступил и быстро кивнул. Адриан вышел из машины и зашагал к дому, на ходу прикуривая сигарету.
Во мне пылали ярость и разочарование. Как один человек мог постоянно устраивать мне такие эмоциональные качели? Всякий раз, когда Адриан начинал мне нравиться и казалось, что мы с ним действительно нашли общий язык, он выкидывал номер наподобие сегодняшнего. Я ругала себя за то, что вообще позволила себе испытывать к нему дружеские чувства. Неужели я действительно раньше считала его произведением искусства? Да он просто какой-то обломок произведения искусства!
