Расследование в лос-анджелесском колледже показало, что Ли вообще-то не был внесен в списки учащихся до того, как стал стригоем. Снова став мороем, он пользовался колледжем, чтобы находиться в Лос-Анджелесе, где легче удавалось преследовать жертвы,— и мы подозревали, что жертв было больше, чем значилось в наших записях. Ли, очевидно, пытался пить из представителей каждой расы в надежде, вдруг одна из жертв будет «той самой» и снова сделает его стригоем.
Дальнейшие расследования дела Келли Хейз выявили то, о чем мне давно следовало догадаться. Она была дампиром. Выглядела она человеком, но ее звездные спортивные рекорды должны были послужить подсказкой. Ли наткнулся на нее, когда навещал отца пять лет тому назад. Застать врасплох дампира было нелегко, вот почему Ли, похоже, пришлось предпринять усилия, чтобы начать встречаться с Келли с целью ее заманить.
Никто из нас ничего не узнал насчет пользователя духа, который обратил Ли, хотя это интересовало и алхимиков, и мороев. Известных пользователей духа очень мало, и, поскольку в сведениях о их силе оставалось столько пробелов, всем хотелось выяснить побольше. Кларенс утверждал, что понятия не имеет о том, кто этот загадочный пользователь духа, и я ему верила.
На протяжении всей недели алхимики то и дело приезжали в Палм-Спрингс, наводя порядок и опрашивая всех, кто был вовлечен в дело. Я встретилась с несколькими алхимиками, снова и снова рассказывая свою историю, и наконец отдала последний рапорт Стэнтон за обедом в субботу. Я питала особый интерес к тому, что случилось с Китом, но в свете происходящего решила не поднимать этот вопрос. Кита здесь не было — вот и все, что меня заботило.
— При медицинском обследовании тела Ли не было обнаружено ничего необычного для мороя,— сообщила Стэнтон, поглощая спагетти карбонара. Очевидно, еда и обсуждение мертвых тел не были взаимоисключающими вещами,— Но, с другой стороны, нечто... магическое вряд ли бы выявилось.
— Но в нем должно было быть что-то особенное,— сказала я. Я просто возила вилкой по своей тарелке,— Например, он не старел, и это уже достаточное доказательство. А остальное? Я имею в виду, он же пил из стольких жертв. А потом я видела, что с ним сделала Жаклин. Это должно было сработать. Все процедуры были выполнены правильно.
Меня удивляло, что я могу говорить об этом так бесстрастно. На самом деле просто взяла верх натура алхимика. События той ночи оставили в моей душе неизгладимый след. Ложась спать и закрывая глаза, я все время видела смерть Ли и то, как Жаклин «кормится» его кровью. Кровью того Ли, который принес Джил цветы и возил нас на мини-гольф.
Стэнтон задумчиво кивнула.
— Значит, следует предположить, что у тех, кого возвращают из состояния стригоев, вырабатывается иммунитет ко вторичному превращению.
Некоторое время мы сидели молча, пока до нас доходила весомость этих слов.
— Это крайне важно,— сказала наконец я.
Я не преувеличивала. Ли преподнес нам множество загадок. Снова став мороем, он начал стареть, но гораздо медленнее. Почему? Мы не знали наверняка. Только это одно являлось чрезвычайным открытием, как и мои подозрения, что Ли больше не мог пользоваться магией мороев. Я слишком нервничала, когда Джил попросила его создать туман во время игры в гольф, но теперь мне в голову пришло, что Ли ее просьба не на шутку разволновала. А остальное... Тот факт, что какая-то частица Ли изменилась и защищала его, хоть и против его воли, от повторного превращения в стригоя? Да. «Крайне важно» — это мягко сказано.
— Очень важно,— согласилась Стэнтон.— Половина нашей миссии состоит в том, чтобы помешать людям жертвовать своими душами ради бессмертия. Если есть способ использовать ту магию, выяснить, что защищало Ли... Да, это даст далеко идущий эффект.
— Для мороев тоже,— заметила я.
Я знала, что для них и для дампиров насильственное обращение в стригоя было хуже смерти. Если существовал какой-то магический способ защититься от такой участи, это будет много значить для мороев, поскольку они куда чаще, чем мы, сталкиваются со стригоями. Тогда можно будет говорить о некоей магической вакцине.
— Конечно,— согласилась Стэнтон, хотя тон ее подразумевал, что возможные выгоды этой расы заботят ее куда меньше, чем меня,— Возможно, в будущем даже удастся вообще предотвратить появление стригоев. Еще одна загадка — твоя кровь. Ты сказала, что она не понравилась стригойкам. Это тоже может стать своего рода защитой.
Воспоминание об этом заставило меня задрожать.
— Может быть. Все случилось так быстро... Трудно сказать. И кровь явно не защищала меня от стригойки, рвущейся вцепиться мне в глотку.
Стэнтон кивнула.
— Со временем это наверняка стоит исследовать. Но сначала мы должны выяснить, что именно случилось с Ли.
— И основным предметом исследования должен стать дух,— уточнила я,— Ли снова превратил в мороя пользователь духа.
Подошла официантка, и Стэнтон махнула рукой, показывая, что ее тарелку можно забрать.
— Именно. К несчастью, у нас очень мало пользователей духа, с которыми можно работать. У Василисы Драгомир вряд ли есть время для экспериментов. Соня Карп вызвалась помочь, и это превосходная новость, тем более что она сама бывшая стригойка. По меньшей мере, мы можем наблюдать с помощью оригинального источника, как замедляется старение. Соня будет в нашем распоряжении лишь короткое время, и морои пока не ответили на мою просьбу предоставить нам других полезных лиц. Но если бы у нас в распоряжении имелся еще один пользователь духа, тот, у которого нет других обязательств и который мог бы помогать нам все время...
Она многозначительно посмотрела на меня.
— Адриан? — догадалась я.
— Ты думаешь, он помог бы нам в исследованиях? Помог бы найти некий магический способ защиты против обращения в стригоя? Как я уже сказала, его поддержат Соня и остальные,— быстро добавила Стэнтон,— Я говорила с мороями, они создают небольшую группу тех, у кого есть опыт повторного возрождения. Они планируют скоро послать их сюда. Нам просто нужно, чтобы Адриан в этом посодействовал.
— Ух ты! Вы времени зря не теряете,— пробормотала я.
При словах «Адриан» и «исследования» в моем воображении возник образ Адриана в лаборатории, в белом халате, согнувшегося над пробирками и мензурками. Я знала, что на самом деле исследование будет вовсе не таким, но яркую картинку было трудно отогнать. А еще было трудно вообразить Адриан, серьезно на чем-нибудь сосредоточившегося. Правда, мне не давала покоя мысль — Адриан сосредоточился бы, если бы нашел нечто стоящее; то, что ему небезразлично. А что было для него достаточно важным?
Я терялась в догадках, какая цель может стать достаточно благородной, чтобы привлечь внимание Адриана. Но я почти не сомневалась, что знаю кое-какие менее благородные аспекты, которые могли бы заставить его подключиться к делу.
— Если вы сумеете обеспечить его собственным жильем, держу пари, он все сделает,— в конце концов сказала я,— Он очень хочет уехать от Кларенса Донахью.
