Что-то легко коснулось ее шеи… Еще… И еще… Ледяная дрожь прошла у Ритки от затылка до позвоночника – как будто холодным пальцем провели. Он был не просто рядом… Он дышал у нее за спиной! Ритка стремительно обернулась.
Из царящей на сцене кромешной темноты на нее насмешливо глядели глаза. Одни только глаза, без тела!
Ритка истошно завизжала и… изо всех сил шарахнула по этим глазам кулаком.
Кулак мазнул по твердому, в темноте глухо стукнуло…
– Ах ты гадина! – рявкнул мрак, и молоток свистнул у девчонки над головой.
Не успела бы присесть – попал бы точно в висок!
Головой вперед, точно забодать кого собралась, Ритка ринулась в атаку. На мгновение почувствовала, что рядом кто-то есть, но ее уже с разгона пронесло мимо и, не останавливаясь, она прыгнула в кулису. Прочь со сцены, бежать, бежать!
Молоток выскочил ей навстречу, точно давно поджидал ее там!
– Смыться вздумала? – прошипел злорадный голос.
Острый железный «клюв», казалось, целился в глаз. Ритка отпрянула назад… Молоток не отставал, стремительно настигая жертву. Ритка кинулась бежать по сцене…
Точно в ответ поблизости затопотали другие шаги – много… Или это просто эхо?
– Помогите! – ни на что особо не надеясь, отчаянно выдохнула Ритка, – Помо…
– Не надо помогать, сама справлюсь! – издевательски откликнулась тьма, и Ритку больно хлестнуло по ногам.
Девчонка кубарем полетела на покрывающий сцену линолеум. На спину навалилась тяжесть, прижимая ее к полу. Ритка судорожно выгнулась, пытаясь сбросить нападающего, но крепкая рука уже схватила ее за волосы, страшным рывком оттягивая голову назад. Под волосами вспыхнула дикая боль, точно их выдирали с корнем, и сквозь завертевшиеся перед глазами цветные колеса девчонка успела увидеть сверкающие торжествующим блеском страшные глаза тьмы, белую-белую руку… Тускло блеснул во мраке падающий сверху молоток! В последний свой миг Ритка зажмурилась…
«Все-таки Настька станцует, не я…» – мелькнуло в голове – и это было обиднее всего.
А потом под веками из черного все вдруг стало красным…
Жесткая рука по-прежнему сжимала ее волосы, но больно не было… Совсем…
«Или я уже померла… Или наоборот… – подумала Ритка и осторожно приоткрыла глаза. – Если небесный свет не горит и ангелы с крылышками мимо не летят, значит, живая пока…»
Вокруг было неимоверно светло, и, заслоняя обзор, перед самым ее носом распростерлось крыло ангела. Белоснежное, пушистое, с роскошными маховыми перьями. Попахивает как мокрая подушка…
Интересно, а балет в раю есть? Опера точно есть и эти… инструментальные ансамбли… на арфах.
Рука на ее волосах медленно разжалась.
– Да что же здесь творится? – жалобно, но вместе грозно вопросил кто-то, наверное, Господь Бог. – Ритка!
Бог знает как ее зовут! Впрочем, Бог все знает…
– А это Риту на сцене убивают! – ответил смутно знакомый мальчишеский голос.
– В каком акте? – переспросили растерянно.
Мальчишка громко хихикнул:
– В жизни, Александр Арнольдович!
Рядом согласно гоготнул гусь.
Александр Арнольдович? Ритка извернулась… и поняла, что по-прежнему лежит на сцене, только теперь все вокруг залито нестерпимо ярким светом. Камеры, обычно передающее изображение со сцены и из-за кулис на экраны будки помрежа, сейчас все как одна были устремлены точно на нее.
«Когда-то я об этом мечтала! – подумала Ритка. – Ах да, минут пятнадцать назад…»
Ритка увидела, как из-за железной дверцы помрежевской будки воровато выскользнул незнакомый мальчишка и быстро смешался с толпой. И только тогда поняла, что вокруг стоят люди. В дверях зрительного зала, в проходах, у ступенек на сцену, на самой сцене, в кулисах… Стоят молча, переводя потрясенные взгляды с экранов своих мобилок на прижатую к полу Ритку – и того, кто по-прежнему сидел у нее на спине!
Ритка изогнулась еще больше… и чуть снова не заорала. У нее на спине сидело… существо! В длинном и широком черном платье с кружевами, высоких черных перчатках, оставляющих открытыми только пальцы… и с черным мешком на голове! В прорезях мешка сверкали яростные глаза, а в высоко поднятой руке существо сжимало молоток!
Но молоток не опускался, потому что в кулак существа отчаянно вцепился тот самый белобрысый мальчишка, что выдернул Ритку из-под падающего прожектора… а локоть был аккуратно зажат в красном клюве здоровенного белого гуся! Почему-то это красное пятно клюва на черном шелке перчатки приворожило взгляд Ритки даже больше тускло поблескивающего молотка.
– Это кто такая? – тыча в существо пальцем, грозно вопросила Зоя Павловна.
– А вы посмотрите! – звонко посоветовала мелкая девчонка с косичками-дредами.
Из толпы молча вышли еще две девчонки, постарше – одинаковые, как горошины из одного стручка, если, конечно, можно вообразить рыжие горошины. Аккуратно, но как-то очень жестко, так что сразу стало понятно – не вырвешься! – взяли существо за плечи.
– А вы говорили, что она не пострадает, – с упреком пробормотал спасший Ритку мальчишка. Как его… он ведь говорил… Сева, точно!
– Ну не пострадала же, – с принужденным смешком ответила одна из рыжих.
– Не тяни, Севка, давай смотри, кто там! – нетерпеливо, будто предстояло распаковать новогодний подарок, поторопила вторая.
– Ага, снимайте мешок! – поддакнула девчонка с дредами.
– А может, вы сначала снимите вот это – с меня? – жалобно позвала с пола Ритка.
Близняшки переглянулись и, смущенно похмыкивая, стащили существо с Ритки. Сева немедленно ухватил ее под руки и бережно поставил на ноги.
– Опять ты меня спас? – с претензией в голосе осведомилась Ритка.
Белобрысый явно обиделся:
– Не нравится – в следующий раз не буду!
– Вот и не надо! На фига мне такой экстрим! – агрессивно согласилась Ритка и тихо добавила: – Можно ведь и попроще – в кафе позвать…
Сева оглядел ее недоверчиво – словно думал, что его обманывают:
– После спектакля? – наконец подозрительно спросил он.
– Ну! – согласилась Ритка – чего переспрашивает, непонятно, что ли?
– Севочка, а тебе что, совсем не интересно, кто там под мешком? – влезла мелкая девчонка с дредами – и голос у нее почему-то дрожал, словно от лютой обиды, а глядела она на Ритку как… как Настя! Будто Ритка ей тыщу рублей копейками задолжала и не отдает!
– Интересно, – равнодушно согласился мальчишка, оторвал наконец взгляд от Ритки и перевел на существо в мешке. – Спорим, ты не права, Кисонька! Спорим, это все-таки Лена Матвейчук! – берясь за мешок, выпалил он.
– Что я? – раздался обиженный голос и, расталкивая толпу, в первый ряд пробилась Лена. – Как там могу быть я, когда я вот она? – для выразительности тыча в саму себя пальцем, вопросила она.
