Тамея вышла проводить старика. Свет восходящего солнца с трудом пробивался сквозь серую пелену тумана. Тамея поежилась. Лето перевалило за середину, ночи стали прохладными, а зори туманными.
Когда колдун уселся на серого жеребца, Тамея сказала:
– Спрингрин, мои сородичи наверняка с ума сходят от беспокойства. Я останусь, буду ухаживать за твоим господином, а ты успокой родителей. Скажи, что я жива, здорова и скоро вернусь.
Колдун, согласно кивнув, пришпорил коня и скрылся в чаще леса, а Тамея вернулась в дом и захлопотала у печи. Правитель Тмироса наблюдал за ней и все чаще ловил себя на том, что любуется этой необычной девушкой. Но сейчас сердечная привязанность только помешала бы его планам. Он сердился на себя, однако и глаз от Тамеи отвести не мог. И чем больше смотрел, тем сильнее сердился, тем более недобрыми казались его взгляды. Тамея решила, что ее присутствие раздражает правителя Тмироса. Думать об этом было нестерпимо горько.
Она подала Бельдгорду дымящуюся кашу и, как всегда, поинтересовалась:
– Помочь?
Правитель отказался, и они вновь надолго замолчали. Вернувшись с вымытой в роднике посудой, Тамея обнаружила, что Бельдгорд пытается встать с кровати.
– Нельзя! – строго сказала она. – Спрингрин только завтра разрешил тебе подняться.
Правитель Тмироса слабо улыбнулся ей, затем оттолкнулся и встал. Кровь отхлынула от его лица, он покачнулся. Тамея подскочила, придержала его под руку и с удивлением заметила, что едва достает Бельдгорду до плеча. Она помогла ему лечь на кровать и, склонившись, со страхом посмотрела в расширенные, потемневшие глаза.
– Тебе плохо? Ты слышишь меня? – Тамея погладила лоб и щеки Бельдгорда, легонько потрясла его за подбородок. – Скажи мне что-нибудь! Бельгор… Бледгор, ты слышишь меня?
Наконец глаза правителя Тмироса прояснились, и он сказал:
– Не могу слышать, как ты перевираешь мое имя. Можешь звать меня, как тебе удобно.
Тамея облегченно вздохнула: она и не предполагала, что так испугается за него. И вдруг, представив, как, наверное, смешно выглядели со стороны ее попытки выговорить его имя, звонко расхохоталась. «Какая она красивая, когда смеется», – подумал Бельдгорд.
– Мое полное имя – Бельдгорд Риман Тизир, – сказал он. – Хочешь, зови меня Риман или Тизир.
– А может, Рим? – подумав, предложила она.
– Рим? Отлично! Мне нравится.
– У тебя рана могла открыться! – вдруг спохватилась Тамея и стала осторожно разматывать бинты.
Но, к счастью, ее тревога оказалась напрасной. Рана благодаря колдовскому зелью Спрингрина быстро заживала. Тамея повязывала чистые бинты и говорила:
– Пока погода не испортилась, схожу в лес за грибами. А ты не вздумай снова вставать! Дождись хотя бы, пока я вернусь, хорошо?
Их взгляды встретились. Забыв обо всем на свете, Тамея глядела на казавшееся теперь таким прекрасным лицо Бельдгорда. Вдруг, смешавшись, она вскочила, подхватила лукошко и выбежала из дома.
Тамея собирала гроздья грибов-мочалок и от смущения кусала губы. Зачем она так смотрела на правителя Тмироса? Как осмелилась гладить его по лицу?
А правитель Тмироса, закрыв глаза, вспоминал прикосновения ее нежных рук и с грустью думал о том, что могло бы быть, если бы встретил он эту чудесную девушку в другое время.
Едва Тамея с полным лукошком переступила порог дома, как Бельдгорд сказал ей, что намерен снова встать.
– Спрингрин велел тебе не утомляться! – возразила она.
Но Бельдгорд уже спустил ноги с кровати.
– Вдруг тебе станет хуже, чем в прошлый раз? – встревожилась Тамея. – Я не лекарка и не смогу тебе помочь!
Правитель Тмироса не привык слушать возражения. Он вновь с силой оттолкнулся и встал. Тамея помогла ему усесться обратно и придерживала до тех пор, пока бледность не сошла с его лица.
– Видишь, как хорошо, – приговаривала она. – Завтра еще попробуешь.
– Нет, сегодня!
– Но Спрингрин…
– Мой город под пятой этой твари! – с яростью воскликнул Бельдгорд. – Мои люди, возможно, потеряли надежду! Тамея, я не могу лежать здесь и неспешно зализывать раны!
Тамея поняла его – человека чести и долга, правителя и воина, который был не вправе свои желания и чувства ставить выше блага своего народа. И она больше не перечила ему. А Бельдгорд с восторгом увидел в ней мудрую женщину, верную подругу, которая всегда встанет рядом, готовая помочь в его нелегком деле, и никогда не будет досаждать излишней опекой или капризами.
Правитель Тмироса поднимался на ноги еще несколько раз, пока наконец в изнеможении не рухнул на кровать. За окном стемнело и начал накрапывать дождь.
– Как я вовремя успела сходить в лес, – с улыбкой сказала Тамея, принимаясь чистить грибы-мочалки, которые в деревне и вправду иногда использовали в качестве мочалок.
– Как там бедный Спрингрин? – глухо сказал Бельдгорд.
– Рим, а ты давно знаешь этого колдуна? – спросила Тамея, разводя в печи огонь.
– Спрингрин появился в нашем городе, когда мне было десять лет, – ответил он. – Матери я вообще не помню, а отец вскоре умер. Спрингрин вырастил меня, заменив мне мать и отца.
– Послушай, а он когда-нибудь говорил обо мне? – поколебавшись, вновь спросила девушка. – Ну, еще до того, как мы встретились?
– Если и говорил, то я не знал, что это о тебе. – Бельдгорд улыбнулся. – А что он должен был говорить?
– Ай, забудь! – с деланой беспечностью рассмеялась Тамея.
«Может, Бельдгорд не знает о том младенце, которого разыскивал колдун, – подумала она. – Лучше выспрошу потом у самого Спрингрина».
– Знаешь, я тут видела, как Спрингрин ночью колдовал, – призналась она, ставя казан с грибами в печь. – Это было очень страшно.
– Да, с цветочком его, по-моему, тоже не очень весело получилось, – сказал Бельдгорд, и они оба рассмеялись.
Пока грибы потихоньку тушились, Тамея присела на краешек кровати, спросила:
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – улыбнулся Бельдгорд.
Слово за слово, и Тамея рассказала ему о своей деревне, о Руе, о Праздниках поясов. Бельдгорд слушал с неподдельным интересом, удивляясь, отчего ему хочется как можно больше узнать о жизни этой необыкновенной девушки. Он искренне хохотал, когда она красочно описывала, что вышло у Роки из ее мази для пяток и как пострадала от этого средства одна вредная девчонка. Тамея была поражена: правитель Тмироса совсем не походил на мрачного гордеца, каким она считала его раньше. На самом деле он оказался открытым и участливым. Ни с кем еще ей не было так весело и легко, казалось, он понимал ее с полуслова. Невольно сравнивая Бельдгорда с Далом, Тамея с изумлением отмечала, каким невзрачным казался первый охотник Хутти рядом с правителем Тмироса. И дело было не в разнице их положений. Кроваво-красные глаза грозного на вид правителя Тмироса лучились искренностью и добротой, а на лице любимца всей деревни вечно была одна насмешка. Бельдгорд, не пожалев собственной души, убил одного из своих воинов только потому, что защищал людей, о которых почти ничего не знал. Дал безжалостно разбил сердца двух девушек, но сделал это так хитро, что его и упрекнуть-то было не в чем: ничего он не обещал, сами виноваты. Впрочем, какое ей дело до Дала, когда сейчас на нее смотрят бордовые от света пламени глаза?
