– Он в самом деле сотрудник ЦРУ?
– Как он тебе представился?
– Доктором философии. Он хорошо знает марксизм.
– Назови его старшим агентом. Как он отреагирует?
– Я попробую, – усмехнулся вождь.
Потянулось ожидание. Но разоружить бойцов группы Кирпичникова никто не пытался, хотя хижина была окружена не менее чем полусотней воинов. Тонкие стены в случае чего не смогли бы защитить от очередей, тем более что только небольшая часть индейцев была вооружена современными американскими винтовками М16 калибра 5,56 мм, а у большинства были автоматы АК-47 калибра 7,62 мм, которые разнесут тонкие стены не хуже гранатомета. Но никто не выказывал волнения. Сами пошли на такой риск, и пенять было не на кого. Вообще-то Кирпичников изначально не намеревался оставлять себя и свою группу в заложниках. Но он не предусмотрел умения индейцев передвигаться неслышно, как спецназовцы, а Валеев, видимо, был занят наблюдением за площадью, где арестовывали американцев, и прозевал момент окружения. Если бы возникло осложнение, выручить мог бы только капитан Альварес со своей группой, что залегла на окраине деревни.
– «Конкистадор», я – «Первый», как слышишь меня?
– Я – «Конкистадор», слышу нормально. Как обстановка?
– Сам не видишь?
– Мне не видно.
– Мы в хижине. Окружены толпой до полусотни повстанцев. Ждем результата. Дуку-Доку выносит «Стингеры» за пределы деревни.
Майор Старогоров выглянул из хижины.
– Охраны осталось человек двадцать. Но притащили два пулемета.
– «Конкистадор», слышишь?
– Слышу.
– Будь готов выручать. «Батыр» будет докладывать тебе общую обстановку. «Батыр»!
– Я готов, – отозвался майор Валеев. – На окраине деревни, со стороны группы «Конкистадора», сняли защитную цепь. Там осталось человек пять, не больше.
– Все нормально. Хочется надеяться, что нам сегодня воевать не придется. Осталось ждать недолго. Ага… Вождь идет к нам.
Дуку-Доку пересек деревенскую площадь широким решительным шагом и направился к хижине, где находились россияне. Перед низким входом вождю пришлось согнуться, чтобы войти внутрь, да и хижина была не настолько высокая, чтобы он мог там поместиться в полный рост. Голову, по крайней мере, приходилось склонять, что Дуку-Доку не нравилось, поэтому он сел на порог, скрестив перед собой длинные ноги.
– Американец ругается. Я назвал его старшим агентом, он рассвирепел. А когда его связанного уложили рядом со «Стингером» в лесу, у него началась истерика. Пытается вырваться из пут. Пришлось дать ему прикладом в лоб и связать потуже. Но его поведение показывает, что ты прав. Вернее, я надеюсь, что ты прав. А сейчас скажи мне, кто ты?
– Человек.
– Ты пришел из Венесуэлы? Прилетел, то есть. Твой вертолет видели.
– Да.
– Зачем?
– Предупредить тебя.
– Зачем? Какое тебе до меня дело?
– Мне нет до тебя дела. Мне мешали американцы. Они мешали моим друзьям.
– Венесуэльцам?
– Да.
– Но ты же европеец?.. Я понял. Ты – русский. Ты продаешь оружие Венесуэле.
– Я русский, но я не продаю оружие. Я пытаюсь снять с венесуэльцев обвинения, чтобы нам не запрещали торговать с ними. Вот и все.
– Американцы мешают?
– Да. Они хотят торговать сами. Конкуренция.
– Это я понимаю. Но венесуэльцы все равно будут продавать нам оружие.
– Ты уверен?
– Уверен. Я знаю это.
– А я не знаю. И ты мне этого не говорил.
Дуку-Доку улыбнулся широко и открыто, словно вступил в заговор, и согласно кивнул.
– Что может знать вождь маленького отряда? Ты правильно думаешь. Но мы еще подождем. Я хотел бы убедиться, что ты был прав до конца. Мне жалко терять те «Стингеры», что привез с собой Кон, но лучше потерять их, чем жизнь. Может быть, ты продашь мне вместо «Стингеров» свои ПЗРК?
– Я же говорил тебе, что не торгую оружием. Я только офицер спецназа военной разведки, и не больше…
– Ты мне нравишься. Ты пришел сам, смело и сразу. А Кон полгода присылал разных людей, прежде чем сам пожаловал… Мне будет жалко, если ракеты не прилетят.
– Они прилетят, будь уверен. Ты далеко отнес «Стингеры»?
– Около пяти километров. Этого хватит?
– Я надеюсь, что американцы умеют стрелять ракетами…
* * *
Ракеты прилетели…
Они прошли над деревней достаточно низко, чтобы были слышны их рев и свист. Маршевые двигатели ракет уже, естественно, отсоединились, и работали только стабилизирующие двигатели, но и они ревели пугающе. А через несколько секунд страшный грохот потряс сельву, которая никогда, наверное, таких звуков не слышала. Даже пятикилометровая дистанция не сделала звук взрывов менее устрашающим. Земля задрожала. Даже хижина пошатнулась.
Кирпичников вышел из хижины первым. За ним неторопливо потянулись остальные. Дуку-Доку протянул Кирпичникову руку.
– Спасибо. Что я должен тебе за спасение своей деревни?
– Ты должен разрешить войти в деревню группе венесуэльских коммандос. Капитан Альварес поставит видеокамеру, и ты перед ней расскажешь все, что знаешь о старшем агенте Томасе Коне.
– Расскажу. Пусть входят. Они далеко?
– Они залегли на окраине деревни.
Вождь в удивлении поднял брови, но ничего не сказал.
– Я – «Первый». Альварес, Дуку-Доку желает познакомиться с твоей камерой.
– Я иду. Пусть посты предупредит.
Эпилог
— На этом, товарищ генерал, считаю нашу миссию выполненной, – закончил подполковник Кирпичников свой доклад.
– Удачно выполненной, Владимир Алексеевич, – сказал Апраксин, но в голосе его не слышалось радости. – Я подготовил представление о награждении всей группы и о присвоении тебе и твоим людям очередных воинских званий. По возвращении ты уже не исполняющий обязанности командира оперативной группы, а полноценный командир…
Владимир Алексеевич уже по тону понял, что это была только попытка генерала подсластить то, что он не решался сказать.
Пауза в разговоре затянулась, и оба собеседника понимали почему. Один не решался задать прямой вопрос, второй не решался сказать то, что сказать было необходимо. Не выдержал генерал.
– Относительно твоих… Виктор Алексеевич Кирпичников, полковник в отставке, умер от сердечного приступа в своем деревенском домике. Я смотрел акт судебно-медицинской экспертизы. Там придраться не к чему. У него сердце больное было?
