– Прикройте нас… – скомандовал капитан.
Двое бойцов, увидев в руках командира роты фонарик, сразу сообразили, с какой стороны следует прикрывать, сняли бушлаты и отгородили ими Герасимова от внутренней стороны леса. Капитан посветил. У бандита было разорвано горло. Разорвано идеально, с левой стороны, после чего кровь перестала поступать через сонную артерию к мозгу. Такую рану наносят или большие специалисты, или существа, подчиняющиеся только инстинкту.
Опять холодок пробежал под кожей, и капитан прислушался, не раздастся ли где-нибудь волчий вой. Но воя слышно не было. А на горле убитого были видны отчетливые следы острых зубов. Помедлив пару секунд, Андрей перевернул уже остывшее тело бандита лицом вниз и слегка отшатнулся после того, как навел фонарик на голову.
Это была уже не голова. Это была половина головы, потому что теменная часть черепа была сорвана и мозг почти полностью выеден.
«Оборотень… Оборотень… Оборотень…» – начала пульсировать в голове мысль.
Капитан попытался эту пульсацию остановить, но это ему удалось не сразу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1. Младший сержант Петя Востриков, почти готовый снайпер военной разведки – тоже разведчик
Руки нам связали за спиной, в двух местах. С непривычки от такого способа связывания сначала заболели не запястья и локти, которые стягивала веревка, а плечи и ключицы, потому что плечи неестественно выгибались в сторону спины. А стоило чуть-чуть подать их вперед, нудная боль приходила уже в локти. Бандиты свое дело знали, умели устраивать человеку даже маленькие мучения, не говоря уже о больших, и делали это психологически грамотно, предпочитая первые. Они прекрасно, должно быть, знали, что большие мучения всегда вызывают у человека ярость и отчаянную жажду к сопротивлению. И тогда, в состоянии аффекта, они проходят для жертвы не так заметно. А маленькие мучения, особенно если они длятся долго, всегда своим дискомфортом доставляют такие ощущения, которые изматывают нервную систему человека, а иногда и ломают его характер эффективнее, чем это делает обещание виселицы. Человек сам, своими мыслями, страхом за будущее, подводит себя к состоянию отчаяния. Это все и я, и Валерка знали из теории, хотя на практике сталкиваться с этим пока не приходилось. Нас самих обучали искусству связывания еще более изощренному, который называется «баба-яга». При этом способе руки за спиной стягиваются петлей, дальше петля перебрасывается через горло, потом веревка захватывает одну ногу, согнутую в колене, и подтягивает ее как можно выше. Когда связанный начинает шевелить затекшей ногой, он начинает сам себя душить. Если шевелит руками, то и в горло себе вцепляется, и ногу себе же одновременно выворачивает. Через час обычно начинаются судороги в задней части бедра. Чтобы побороть такие судороги, следует выпрямить ногу и как можно выше поднять переднюю часть стопы. Но этого не позволяет сделать веревка, и связанному каждое движение доставляет мучения от удушья. Человека такое состояние изматывает, постепенно уничтожает его волю. Через два часа лежания в такой позе можно проводить допрос пленника. Как правило, он бывает успешным.
Слышал я, бандиты тоже умеют «бабу-ягу» делать. Не все, но отдельные умеют. Из тех, кто сам прошел через такую практику. У них была возможность оценить этот способ. Но нам это пока не грозило, поскольку наши ноги бандиты предпочитали держать свободными. Тащить нас на своем горбу никто желания не проявил. А Валерка, как мог, тормозил их передвижение, хромая все сильнее и сильнее. Причем выглядело это вполне натурально, поскольку бандиты видели его хромающим перед самым пленением и сильно возразить не могли, хотя, наверное, хотели бы. Нельзя же заставить птицу летать, если у нее крылья подрезаны. То же самое относится и к человеку с больной ногой. Но вопрос все же Валерке задали. Тот самый бандит задал, старший, с седыми косичками под окончанием усов.
– Лодыжку подвернул?
– Не-а… Не подворачивал. После госпиталя… Две пули в лодыжке. Три месяца в гипсе. Не успел пока ногу полностью разработать. Иначе я тебе на твой пинок такого бы отвесил…
Бандит радостно заулыбался. Он оказался необидчивым.
С тропы мы свернули не на другую тропу, а просто протиснулись в узкую расщелину между скалами. Бандиты все были с рюкзаками, да и наши рюкзаки тоже несли, не говоря уже об упаковках с винтовками, но, чтобы в эту щель протиснуться, им пришлось снять с себя всю амуницию, двигаться боком и передавать вещи по цепочке – настолько щель была узкая. Нас в нее запустили после того, как двое уже зашли туда. Путь по расщелине был, как мне показалось, очень долгим, и сильно мешали двигаться связанные за спиной руки. Дважды я застревал, однако с усилием сумел протиснуться. Но метров через двадцать мы из щели вышли и оказались на небольшой, плохо протоптанной тропе. Впрочем, чтобы протоптать тропу в твердом гранитном камне, нужно не один полк здесь прогнать десяток раз туда и обратно. Да и то едва ли тропа станет более заметной, если полк не будет укомплектован бронетехникой.
Идти опять пришлось через бурые скалы с богатым вкраплением слюды и опять же по расщелинам. Эти расщелины было достаточно широкими. Только излишне широкоплечему здесь нужно будет местами боком передвигаться. А так – путь не сложный.
Стемнело быстро. Ведущий боевик не постеснялся даже фонарик зажечь и светил себе под ноги, чтобы не споткнуться. Видимо, был уверен, что никто его не заметит. Но когда лезешь в такую крутизну, споткнуться все равно трудно, потому что ногу вперед всей подошвой ставишь. Разве что споткнешься по собственному желанию. Я такое желание испытал, споткнулся раз, потом другой. Не увидел, а услышал, как Валерка, идущий позади меня, тоже старательно споткнулся. И не раз повторил номер. А со связанными руками после падения и встать не так-то просто. Помогать нам подняться никто не спешил, и мы нормально отдыхали сидя, пока не получали пинка. Тогда поднимались до следующего падения.
– Ходить по горам вас не научили, – сказал старший бандит и пальцем подкрутил свои косички. – А еще «летучие мыши»
[6]
…
– По таким тропам ходить – привычка нужна, – изрек Валерка. – Посветил бы хоть кто под ноги. Надоело падать…
Но светить нам под ноги никто не пожелал. И мы благополучно продолжали замедлять общий темп передвижения, надеясь при этом сами не зная на что. Но надежда всегда умирает последней, и потому мы ждали возможного изменения ситуации. Тогда мы уже смогли бы показать, что в действительности значит «летучая мышь», внешне такая безобидная. Ну, совсем безобидная, как мы…
Один из принципов спецназа гласит: никогда не показывай противнику свою силу раньше времени. Пусть противник считает тебя слабым. И это сделает слабым его самого, и тогда ты сам становишься хозяином положения. Мы с Валеркой эту истину знали хорошо и вели себя соответствующим образом. Он хромал все сильнее, а я передергивал плечами, да так часто, что старший не мог этого не заметить.
