– Что делать будем, товарищ капитан? – как обычно, слегка легкомысленно спросил лейтенант Корепанов. – Из окопов – в полный рост? Или помощи запросить?
И лейтенант, и старший лейтенант самостоятельно оценили свою позицию и, похоже, пришли к тому же выводу: отступать поздно. Отступать нужно было сразу, когда дистанция для стрельбы была слишком большой. Тогда имелась возможность за счет скоростных качеств оторваться еще дальше. Можно было попытаться прорваться вправо, в сторону более густого леса. Однако в этом случае предстояло бежать вдоль бандитской цепи, и те могли стрелять поочередно.
– Что делать? – мрачно сказал Герасимов. – Работать на уничтожение…
Сам он включил переговорное устройство своей роты.
– Слушаю, товарищ капитан, – сразу отозвался старший лейтенант Патрикеев.
– Нас окружают. Поднимай роту. Мы ближе к левому склону. Движение напрямую.
– Понял, товарищ капитан! Еще приказания будут?
– Все, выполняй. Мы завязываем бой. Спешите. – Герасимов отключился от связи и посмотрел на своих офицеров. – Продержаться нужно около часа. Раньше не успеют…
– Будем работать на уничтожение, – согласился Корепанов.
Бандитская цепь приближалась.
– Сколько их? Кто-нибудь считал?
– По-моему, больше десятка, – чувствуя свою вину, тихо сказал Шамсутдинов.
– Двенадцать осталось. Тринадцать было, двенадцать осталось, – уточнил Корепанов.
– Точно. Двенадцать, – согласился Герасимов. – По четыре на брата. Надо аккуратно уменьшить это число. Начинать будем с краю.
Он сам приподнялся над кустом, чтобы было лучше видно, приложил автомат к плечу, но выстрелить не успел, потому что с разных сторон начали стрелять в него. И две пули срикошетили от бронежилета, к счастью, не пробив стальные пластины, а только разорвав обшивку.
– Не высунуться. Обзор у них хороший. Засекли позицию. И с разных сторон одновременно лупят.
– Хреново, – заметил Корепанов.
Где-то в стороне рвались мины. «Краповые» минометчики начали подбираться к снайперу.
– Снайпер может нас видеть, – констатировал старший лейтенант. – Если у него тепловизор, нам некуда спрятаться.
– Нам и без снайпера невесело. Ладно, – решился капитан. – Работаем так. Вы на месте. Я отползаю в сторону, ближе к бандитам. Подойдут, я заведу разговор. Встану без оружия. Они приблизятся, вы стреляете. В меня не попадите…
– Может, я? – предложил Шамсутдинов. – Кто музыку заказывал, тот и…
– Я не советуюсь, я отдаю приказ, – сказал капитан строго. – Готовьтесь. Я пошел.
– Может… – лейтенант Корепанов постучал пальцем по подствольному гранатомету. – С двух стволов накроем сразу.
– Давайте. По моей команде, – согласился капитан. – Там низинка есть, я в ней остановлюсь, чтобы вам сверху, прямой наводкой…
* * *
Капитан Герасимов хорошо понимал всю опасность задуманного им дела. Хотя бы у одного из бандитов не выдержат нервы – и дело закончится плачевно для командира роты. А нервы у них должны быть измотанными. Бандиты слишком привыкли к собственной безопасности в Погорелом лесу. И наверняка знают, что случается с теми бандами, которые бывают обнаружены. Здесь пока есть возможность держаться. Но не бесконечно же. Все равно федералы не отступят. И в плен в последнее время, как все хорошо знали, брать никого не спешат. Работают на уничтожение даже против тех, кто уже сопротивления не оказывает. И каждый из бандитов понимал неизбежность своего поражения, а следовательно, и неизбежность смерти. И потому они готовы были драться до конца. И потому они, нахлебавшись решимости, могут сорваться, как совсем недавно старший лейтенант Шамсутдинов. И тогда одна только очередь какого-то психопата может решить дело. Оставалось надеяться, что среди двенадцати все люди с крепкими нервами и не склонные к истерике.
Вообще-то, если судить по правильности постановки задачи, выставлять себя в качестве подставы следовало, конечно, старшему лейтенанту Шамсутдинову. Лейтенант Корепанов обладает способностью быстро и точно стрелять, и его, без сомнения, необходимо ставить в прикрытие. Такое прикрытие всегда должно выручить. А Шамсутдинова следовало отправлять на самое рискованное место. И не потому, что его нервы сдали в критический момент и старший лейтенант сорвался очередью. Это, конечно, плохо, но все равно не решающий фактор. Просто командир роты должен управлять ротой и ее офицерами, а капитан Герасимов, в дополнение к своим непосредственным обязанностям, должен был еще и отрядом «краповых» командовать. В итоге если с ним что-то случится, то общее командование может от этого пострадать. Командовать ротой старший лейтенант Патрикеев еще сможет, а вот усилением группы в виде отряда «краповых» – это уже для него слишком много. Это может отрицательно сказаться на выполнении общего задания.
Это все было правильно и логично, и никто не осудил бы Герасимова, отправь он в качестве подставы старшего лейтенанта Шамсутдинова. Никто, кроме самого Герасимова. А суд своей совести всегда более тяжелый и жестокий, чем чужие слова. И у него просто язык не повернулся бы послать кого-то из своих офицеров на такое рискованное дело. А сам пошел, чтобы отсечь всякие сомнения.
Создав десятиметровую дистанцию от своих офицеров, Герасимов выбрал куст, за которым можно было хорошо спрятаться. И замер, поджидая бандитов. Они шли в его сторону, перекликаясь частью на своем языке, частью на русском, из чего можно было сделать вывод, что в банде представители многих национальностей Северного Кавказа, а может быть, и не только его. И нужно было выбрать подходящий момент, чтобы обратиться к ним.
Минуты тянулись, как часы. Бандиты перебегали от укрытия к укрытию, хотя никто в них не стрелял, но, наученные горьким опытом, уже после первой потери стали проявлять осторожность. Они словно бы куда-то торопились, но капитану Герасимову, наоборот, казалось, что они еле двигаются. По голосам он определил, что на него полукругом выходит не меньше пяти человек. И ждать их он уже начал уставать.
Тем не менее момент настал, и пришло время вступить в разговор.
– Эй, там… – сказал капитан. – Слышите меня?
Пауза удивления длилась недолго.
– О! Объявился кто-то. Говори, говори. Я тебя очень внимательно слушаю, – ответил голос с сильным акцентом.
– Кто у вас старший?
– Сдаешься, что ли? Выходи с поднятыми лапами.
– Я не сдаюсь, я предлагаю вступить в переговоры.
– О чем с тобой говорить можно? Складывай оружие. Руки за голову и выходи. Потом говорить будем, если ты говорить сможешь. У меня руки чешутся тебе рожу размолотить. И вообще, я больше руками привык работать, чем языком. Выходи, пока не пристрелили.
Капитана Герасимова на испуг взять было трудно.
– Есть о чем поговорить.
